Альманах - Прометей № 1

Довольно скромное начало; но вспоминаются и такие маленькие конкретные начинания, как в речи Ленина перед школьными учителями, где, начав с восхваления величия той роли, какую им надлежит сыграть в строительстве социалистического общества, он закончил словами: «главное, главное и главное – [работать] над поднятием его [учителя] материального положения». В дореволюционном обществе положение учителя было настолько скромным, что без такой приписки всё остальное выглядело бы обыкновенным словоблудием. Как рассказывают, один из немногих неполитических случаев, когда Ленин вышел из себя, произошёл, когда ему довелось услышать слова одного папаши, что здоровому ребенку не повредит несколько притомиться. Ленин слез с велосипеда чтобы помочь ребенку подняться на крутой холм, раздражённо сказав: «Таким людям, как вы, вообще нельзя разрешать иметь детей».

В-третьих, Ленин олицетворяет все те качества, которые требовались для свершения русской революции – целеустремленность, реализм, здравый смысл, сила воли, боевитость, – чего так остро не хватало дореволюционной интеллигенции, высмеянной Чеховым. На Лондонском съезде 1903 года политический оппонент жаловался Ленину: «Какая тяжелая атмосфера царит у нас на съезде! Эта ожесточенная борьба, эта агитация друг против друга, эта резкая полемика – это нетоварищеское отношение!..» «Какая прекрасная вещь – наш съезд! – возражал ему Ленин. – Открытая, свободная борьба. Мнения высказаны. Оттенки обрисовались. Группы наметились. Руки подняты. Решение принято. Этап пройден. Вперед! – вот это я понимаю. Это – жизнь. Это – не то что бесконечные, нудные интеллигентские словопрения, которые кончаются не потому, что люди решили вопрос, а просто потому, что устали говорить…» После съезда из всех эмигрантских руководителей Ленин почти в одиночку противостоял всей пятёрке своих старых коллег по редакции «Искры» – людям, пользующимся широким признанием в русском революционном движении, и гораздо старшим, чем он сам. Невозмутимый и полагающийся на поддержку из России, он написал книгу «Шаг вперёд, два шага назад», где провозгласил: «Было бы преступнейшим малодушием усомниться хоть на минуту в неизбежном, полном торжестве принципов революционной социал-демократии, пролетарской организации и партийной дисциплины». «Что делать с таким человеком?» – вопрошал меньшевик Дан. Для такой уверенности в себе есть только одно оправдание: успех.

Через 14 лет в июне 1917 года лидер меньшевиков Церетели, полный министерского достоинства и величия, провозгласил на Первом съезде Советов, что в России нет ни одной партии, которая выразила бы готовность взять власть целиком на себя. «Есть! – крикнул Ленин с места в дальней части зала. – Наша партия каждую минуту готова взять власть целиком». Тогда раздался смех, но Ленин точно знал, какими возможностями он располагает. Больше всего он не любил тех революционеров, которые вместо трезвой оценки реалий любого конкретного положения, прибегали к «энергичному размахиванию маленькими красными флажками». «Без железных дорог социалистическая революционная война – вреднейшее предательство», – говорил он мечтательным сторонникам Троцкого во время переговоров в Брест-Литовске. Обращаясь к партийным руководителям в России в 1905 году, он писал: «Я с ужасом, ей-богу с ужасом, вижу, что о бомбах говорят больше полгода и ни одной не сделали!» «Восстание – есть искусство», – твердил Ленин при каждом подходящем случае. Искусство, изучавшееся им с присущей ему основательностью. Тактика Октября – захват телефонной станции и Главпочтамта, мостов, электро- и железнодорожных станций и, прежде всего, решительное наступление – всё это опиралось на умозаключения, к которым Ленин пришёл после изучения опыта революции 1905 года и штудирования военных учебников из библиотек Женевы.

Я уже приводил множество примеров пристального внимания Ленина к деталям. Чтобы убедиться в отсутствии ошибок он сам правил все корректуры «Искры». В 1917 году, как только до него дошли вести о Февральской революции, Ленин написал Коллонтай в Швецию с изложением своих взглядов на тактику, какой следует придерживаться впредь; он не преминул отметить, что теперь и домашняя прислуга может интересоваться политикой. В беспокойные дни сразу после Октябрьской революции Ленин нашёл время повидаться с совершенно незнакомым ему безруким человеком, который пришёл с предложениями по поводу ремесленных кооперативов; и не позабыл расспросить того, кому передал эту просьбу, какие приняты меры. Когда Горький спросил Ленина, как ему удалось выкроить время для забот об улучшении питания в кремлевской столовой, тот с удивлением ответил: «О рациональном питании?», – как если бы очевидная важность вопроса, сформулированного именно таким образом, не подлежала сомнению. В годы гражданской войны один одетый в штатское неизвестный, присоединившись к группе военных специалистов, изучавших устройство зенитной артиллерии, поразил всех своими техническими познаниями: они пришли в ещё большее изумление, что этим гражданским был Ленин. Незадолго до того, как январе 1922 года полностью прервалась его активная политическая работа, Ленин обратился к редактору газеты, издаваемой для крестьянской бедноты, с вопросом, сколько писем получено от крестьян и какие проблемы в них затрагивались; и что такие справки-отчёты необходимо направлять ему каждые два месяца.