Вячеслав Никонов - Ленин. Человек, который изменил всё

И в этот момент Плеханов, не выдержав склоки, предпочел покинуть Ленина. Тот описывал ситуацию в письме Лядову: «Суббота. ЦК читает свое заявление о неутверждении устава Лиги и о незаконности собрания (заявление, раньше до тонкости, до буквы обсужденное с Плехановым). Все наши уходят со съезда при воплях мартовцев: “жандармы” etc. Суббота вечером. Плеханов “сдал”: он не идет на раскол. Он требует начала мирных переговоров. Воскресенье (1. XI). Я подаю Плеханову свою отставку письменно (не желая участвовать в таком разврате, как переделка партийного съезда под влиянием заграничного скандала; я уже не говорю о том, что и с чисто стратегической точки зрения нельзя было глупее выбрать момента для уступок)» 293.

Теперь уже Ленин играет ва-банк, хлопнув дверью редколлегии «Искры». Позднее Ленин назовет Адоратскому свое решение покинуть редколлегию «Искры» ошибкой 294. Вслед за этим Ленин говорит Плеханову: «Я глубоко убежден, что уступки в настоящий момент – самый отчаянный шаг, ведущий к буре и буче гораздо вернее , чем война с мартовцами» 295. Плеханов в ответ: «Не могу стрелять по своим» 296.

Четвертого ноября Ленин взывает к Кржижановскому: «Плеханов жалко струсил раскола и борьбы! Положение отчаянное, враги ликуют и обнаглели, наши все в бешенстве… Приезд необходим во что бы то ни стало» 297. Ленин продолжает обрабатывать Плеханова, но тот неумолим. 8 ноября Ленин пишет Кржижановскому в Киев: «Кризис полный и страшный… Я борюсь за ЦК, который мартовцы, обнаглев против трусливой измены Плеханова, тоже хотят захватить, требуя кооптации туда своих и не говоря даже, в каком числе!! Единственный шанс мира: попытаться отдать им редакцию ЦО и отстоять за собой ЦК». Ленин настаивал на приезде наиболее авторитетных членов ЦК – Кржижановского, Носкова, Гусарова 298.

Однако и надеждам Ленина на то, чтобы сохранить за собой хотя бы ЦК, не суждено было сбыться. Он потеряет и его, не в последнюю очередь из-за позиции Кржижановского. Тот позднее расскажет: «В Женеве я очутился в настоящем кипящем котле эмигрантской склоки. Встречаясь со своими старыми друзьями, я не узнавал их при том градусе взаимного озлобления, до которого они дошли. Большинство жал этого муравейника было направлено против ВИ, деспотизм и нетерпимость которого склонялись во всех падежах» 299. Помощи от Кржижановского Ленин не дождался. «Приехал Клэр, – рассказала Крупская. – Пошел говорить с Плехановым, увидел полную невозможность примирения и уехал в подавленном настроении. ВИ еще больше помрачнел» 300.

По возвращении из-за границы Кржижановский инициировал письмо ЦК региональным комитетам в примиренческом духе. Ленин был в ярости: «Пусть объяснит он мне, ради всего святого, откуда взял он храбрость говорить в таком елейном тоне о мире, когда оппозиция (и Мартов в том числе!) формально отвергла мир в ответе на ультиматум Центрального Комитета??» В Кржижановском Ленин быстро разочаровывался. «Одно из двух: война или мир, – писал он ему 4 января 1904 года. – Если мир, – тогда вы, значит, пасуете пред мартовцами, которые ведут энергичную и ловкую войну. Тогда вы сносите молча обливание помоями вас в ЦО (= идейное руководство партией!). Тогда нам говорить не о чем» 301. Кржижановский был за мир, как и Носков. Ленин опять потерял ближайших сторонников.

Он был раздавлен. «Он был как бы свержен, потерял силу, остался не у дел. Все именитые верхи партии в Женеве были меньшевики. Около него – лишь небольшой кружок поддерживающих его лиц», – писал влившийся тогда в этот кружок Валентинов. Близкими к Ленину в тот момент он называл Петра Ананьевича Красикова (Сергей Петрович, Игнат, Павлович, Музыкант, Шпилька, будущий прокурор Верховного суда СССР), Вацлава Вацловича Воровского (будущий постпред в Скандинавии и Италии), Сергея Ивановича Гусева (Драбкин – будущий член Реввоенсовета, завотделом сталинского ЦК). Ленин сделал штаб-квартирой ресторан «Ландольт», где и собирал своих сторонников. Гусев, обладатель драматического баритона, «постоянно пел на раутах, еженедельно проходивших у Ленина с целью укрепления связи между большевиками Женевы» 302. Туда же Цецилия Самойловна Бобровская (Зеликсон) привела к Ленину новых сторонников – участников смелого и нашумевшего побега из киевской тюрьмы Николая Эрнестовича Баумана (Грач, Сорокин, Балерина) и Максима Максимовича Литвинова (Генох Моисеевич Валлах, Папаша, Феликс).

Новый, 1904 год большевики отметили культмассовым походом на «Кармен», выпивкой в «Ландольте» и гулянием на традиционном новогоднем «карнавале» 303.