Виктория Старкина - Сага вереска

Онн не задумывался над своими чувствами к девушке: она была молода и очень хороша собой, вот все, что он знал. Как и Бломме не могла понять, что чувствовала к нему, понимала лишь, что он – правитель их земель, ему подчиняется их род, а значит – и она должна подчиняться тоже. А таких воинов, говорят, не рождалось со времен героев древних сказаний, со времен Сигурда и Атле! Это честь для любой девушки, даже знатной, что уж говорить о служанке! А что до того, что конунг никогда не назовет ее женой – это она отлично понимала. Не потому что она служанка, вон, его отец взял в жены и рабыню. А она-то, Бломме, хоть свободна. А потому что – и она чувствовала это – не было в его душе ничего, что выделило бы ее среди других хорошеньких женщин. Она была для него лишь таким же трофеем, как те сокровища, что привозят его драккары из дальних странствий. Красивая игрушка. И скоро она наскучит ему, как наскучили другие до нее.

Спустя время, принц Олаф, не оставлявший девушку своим вниманием, узнал о случившемся. Произошло это на одной из прогулок, когда они с братом молнией летели на лошадях через поле, а после вдоль утесов, пригнувшись к самой конской шее, соревнуясь друг с другом. Внезапно, уже у края обрыва, конунг осадил своего крепкого гнедого жеребца, от чего тот поднялся на дыбы, а Олаф встал рядом, пытаясь отдышаться после бешеной скачки.

– Ты молодец, брат, – похвалил Онн, – Скачешь отлично. Я хочу, чтобы ты сопровождал меня в будущих походах!

– Спасибо! – с чувством воскликнул младший брат, – Я так мечтал об этом! Хотел просить тебя. Ведь я уже взрослый мужчина, но не воин! И какая же девушка посмотрит на меня!

В его словах было столько горечи, что конунг не выдержал и рассмеялся. Подъехав ближе, он потрепал брата по плечу.

– Ну, конечно! Никто и не посмотрит! То-то гляжу, все девицы глаз с тебя не сводят, а после шепчутся часами, стоит лишь тебе пройти по двору! Брось, да ты и сам знаешь. Даже я, хоть и конунг, со всеми своими победами, не имею такой власти над женскими сердцами! Им подавай твою красивую физиономию! Но я заметил, что ты и не смотришь на них. Изменился в последнее время. Прежде ты был другим! Веселее, спокойнее, а теперь тебя все время обуревают волнения, тайные мысли. Откройся своему брату и господину. Кто она?

– Одна бедная служанка, – поколебавшись, махнул рукой Олаф. – Но хороша, будто богиня! И гордая, как валькирия. Она и знать меня не хочет!

– И как же ее зовут? Твою валькирию? Я знаю ее?

– Бломме.

При этих словах конунг вдруг нахмурился, улыбка сбежала с его лица, а брови сдвинулись к переносице, но он ничего не сказал, и принц, не заметив реакции брата, продолжил.

– А сколько я ходил за ней! Чего только не предлагал! И все нет, да нет. Не из тех она девушек, кто уступит кому-то…

– Почему же? – мрачновато хмыкнул Онн, отвернувшись.

– Зачем ты так говоришь? – Олаф взглянул на брата с беспокойством. – Зачем так о ней?

– Знаю.

Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу, и этого было достаточно, чтобы Олаф успел догадаться: он весь вспыхнул, а потом с горечью воскликнул:

– Так вот откуда у нее золотой пояс! И новое платье! Да чтоб его тролли взяли!

С этими словами он развернулся и помчался прочь, оставив брата смотреть ему вслед. Подобная выходка хоть и казалась конунгу мальчишеством, но искренне огорчила его, он никак уж не хотел ссориться с братом из-за какой-то служанки, пусть и очень хорошенькой. Хотя в глубине души, ему льстило, что девушка выбрала его, будучи столь неуступчивой с другими поклонниками. А с другой стороны: как бы посмела она отказать?

Но мысли о брате не оставляли, конунг видел, что тот еще совсем молод, а потому страдает не на шутку. И Онн решил поговорить с девушкой, а потому вошел в девичью, даже не удосужившись постучать – просто распахнул дверь. Он делал так всегда – не думал о других, как если бы их и не было. С громким визгом девушки бросились врассыпную, едва увидев конунга, благо хоть все были в платьях и выглядели прилично. И лишь одна Бломме даже не пошевелилась – не заметила его, не услышала визга подруг. Она сидела у окна, склонившись над каким-то листком, и более: что-то выводила на нем палочкой, которую обмакнула в краску! Онн, приблизившись, с удивлением увидел, что то были буквы!

– Ты знаешь грамоту?! – с изумлением воскликнул конунг. Даже если бы сам одноглазый Один возник перед ним сейчас, явившись из сумрачного дыма, и то он не удивился бы больше! Служанка, которая знает грамоту! Да где такое видано!