Алина Горделли - Молчание «Карпатии»

Исмей снова прослезился и зашмыгал носом.

Наконец, Рострон заговорил.

– Часть тех, кто участвовал в заговоре, могла спастись и сейчас находится на «Карпатии». Скорее всего, это члены экипажа, но возможно, они есть и среди пассажиров. Заговорщики поняли, что их обманули и обрекли на смерть. Оставлять свидетелей такого преступления в живых нельзя. Мишенью «нанимателей» теперь стала «Карпатия». Правда, им точно не известно, кого именно мы подобрали, но рисковать они не станут. Мердок назвал имя рулевого?

– Да, но я совершенно запамятовал! – жалобно проговорил Исмей.

– Ну, это будет нетрудно установить.

В каюту постучали, и капитан Рострон быстро вышел, за ним последовал доктор МакГи.

– Вы всему этому верите? – растерянно спросил он.

За дверью стоял Джеймс Биссет.

– Я решил сам придти с докладом, сэр. На мостике старпом Хэнкинсон.

Рострон посмотрел на него вопросительно.

– Мы дрейфуем, согласно данным вами координатам, сэр. «Калифорниец» совсем рядом, прочесывает акваторию по вашей просьбе. Неизвестный корабль на запросы не отвечает. Мистер Лайтоллер подтвердил, что это – тот самый корабль, который он видел с «Титаника».

МакГи не удержался от возгласа, и Биссет воззрился на него с удивлением.

– Мистер Биссет, – Рострон вдруг почувствовал усталость, – передайте мистеру Хэнкинсону оставаться на дрейфе. Попросите «Калифорнийца» задержаться еще часа на два. Дальнейшие указания получите через час.

– Айэ-Айэ, сэр!

Рострон вернулся в каюту МакГи. Ошарашенный доктор последовал за ним.

– Мистер Исмей, у вас есть хоть какие-нибудь соображения насчет истинного плана «нанимателей»?

– У меня не было времени основательно это обдумать. Самые безумные мысли лезли в голову. Но одна идея кажется наиболее вероятной. Прочтите список пассажиров. Это ведь «кто есть кто» финансового мира Соединенных Штатов! Погибли лорд Астор, мистер Гуггенхайм, мистер Штраус, мистер Мартин Ротшильд, и это только самая верхушка влиятельных финансовых воротил из списка пассажиров.

– И что из этого следует?

– Финансовый кризис. Обрушение фондовой биржи США, которая открывает свои торги сегодня.

– И кто-то обогатится, сыграв на опережение? – спросил МакГи.

– Берите выше. Кто-то добьется смены правящей партии и перемены внутреннего и внешнего политического курса Соединенных Штатов на предстоящих выборах.

Рострон горько усмехнулся. И «Карпатия», ее беззащитные пассажиры, теперь единственное препятствие для достижения этих грандиозных целей. А ведь он-то думал, что бешеная гонка среди айсбергов – это самое большое испытание, выпавшее на его долю темной апрельской ночью.

Он поднялся.

– Мистер Исмей, благодарю вас за информацию и за ваши соображения. Мне необходимо все хорошенько обдумать. Очень важно, чтобы этот разговор вы и доктор МакГи сохранили в строжайшей тайне. Я буду держать вас в курсе своих решений и последующих действий в той степени, в которой это будет необходимо.

Доктор МакГи, осунувшийся и мрачный, только кивнул.

– Капитан Рострон, сэр, – Исмей судорожно сглотнул. – Они, – он мотнул головой в сторону двери, – они все меня ненавидят, за то, что я спасся. Но вы ведь понимаете теперь, что мне необходимо было спастись! Необходимо было предупредить вас об опасности! Я прыгнул в последнюю полупустую шлюпку, я не занял чужого места, я не…

– Мистер Исмей, – Рострон положил руку на плечо всхлипывающего магната, – каждый имеет право на жизнь и на спасение. Я вас не осуждаю, и я вам верю.

На палубе было спокойно. Ветер стих. Сияло солнце, украшая искрами ледяное поле, сверкающее неподалеку, отражаясь на верхушках розоватых айсбергов. Эта величественная, спокойная красота трагически контрастировала с совершенным ночью злодеянием.

Артур Рострон подошел к борту корабля и облокотился на поручни. На первой и второй пассажирских палубах, как раненные птицы, расположились пассажиры погибшего «Титаника», в основном, женщины и дети. В трюме «Карпатии» им были предоставлены персональные каюты, три удобные кают-компании, столовые. Но, будто бы завороженных, их все тянуло наверх, на палубы, к океану, поглотившему их любимых. Там они и сидели, укутанные в одеяла, безмолвно, безучастно.

В первый раз Артур сбежал на корабль, когда ему было двенадцать лет. Его вернули и отодрали за уши. Отец все надеялся, что старший сын пойдет по его стопам и займется льняным бизнесом: в ланкаширском Болтоне все занимались производством льна и не было никакого моря. Его отдали в частную школу, что для семьи мелкого предпринимателя, в которой было еще пятеро детей, было довольно накладным. Но вихрастый белобрысый упрямый мальчишка сбежал еще раз, и еще, и еще. Джеймс Рострон понял, что его сын одержим морем, что это не прихоть, а заветная мечта, а мечту убивать нельзя. Он продал часть своего бизнеса, чтобы определить сына в самую престижную ливерпульскую кадетскую мореходную школу, выпускники которой становились «джентельменами и офицерами», и Артур был ему за это бесконечно благодарен.