Дана Перловская - Дочь полка

– Мама! – крикнула она, но на её зов никто не отозвался.

Девочка прошла в комнату: окно закрыто, с всегда аккуратно застеленной печи, свисали одеяло и плед. Она поднялась на неё, но и там никого не оказалось.

Подул ветер, входная дверь захлопнулась. Катя спрыгнула на пол поспешила к выходу:

– Мам? – с надеждой всхлипнула она. – Мама, ты где?

Девочка вышла на улицу и посмотрела в сторону дыма. Дрожа, она медленным шагом стала приближаться к месту трагедии. Тут она увидела на земле рыжий комок. Это был Пират с прострелянной головой, теперь понятно почему он не лаял. Катя дотронулась дрожащей рукой до безжизненного тельца. В голову неожиданно пришёл жуткий вопрос: «Что же тогда с моей семьёй?» Девочка приближалась к страшному чёрному, уже потухшему амбару, оттуда не доносилось ни звука. Тут на глаза попалась застреленная тётя Маша, а неподалёку лежала её дочь Любочка. Катя вскрикнула и разрыдалась, вместе с ней заплакали и тучи, кидая на землю тяжёлые капли дождя. Она подбежала к амбару и попыталась открыть дверь, но железо было ещё очень горячим. Девочка отдёрнула ладони и стала выкрикивать имена своих братьев:

– СЕВА! КОСТЯ! – Катя старательно прислушивалась, – Коленька?

Она долго стояла, надеясь услышать малейший шорох, но ничего. И эта тишина была по‑настоящему жуткой. Без сомнений, все были там. Поняв, что никто и никогда ей больше не ответит, Катя медленно отошла назад, взглянула на тетю Машу и Любочку, затем снова на амбар. Девочка часто дышала, с каждым громким и истерическим вздохом внутри нарастала боль, ненависть и сильная обида, понимание беспомощности. Всё это собралось воедино. Катя схватилась за грудь, набрала полные лёгкие воздуха и пронзительно закричала, согнувшись пополам. Потом ещё раз, пока окончательно не сорвала горло. Она подняла голову. Из‑за слёз Катя видела всё размыто. Девочка сделала пару шагов влево, не смотря под ноги. Тут послышался щелчок. Катя замерла, дрожь пробежала по её телу. Она медленно опустила голову вниз и поняла, что наступила на мину.

День сменила ночь. Сарай уже еле тлел и теперь перед девочкой было чёрное страшное здание. Она до сих пор стояла на мине, закрыв глаза и всхлипывая. Очень хотелось спать от нервного перенапряжения, но убрать ногу и взлететь на воздух? От этого становилось очень страшно. «Я умру, УМРУ!» – пронеслось у неё в голове. Кате хотелось закричать, но получился только хрип, слёзы больше не катились по её лицу, их не осталось. Девочка собиралась с духом, чтобы отпустить ногу со взрывчатки и принять свою смерть, ведь она осталась совсем одна. Но тело предательски не хотело умирать и в голове, несмотря на отчаяние, билась мысль: «Жить! Нужно жить!». Дождь давно прекратился. Тишину нарушал только скрип петушка на крыше одного из домов. В свои одиннадцать лет девочка поняла, как звучит смерть. Подул ветер, стало ещё холоднее. Тут послышался хлопанье крыльев. Катя сначала не обратила на это внимания, но затем прозвучало чьё‑то карканье. Девочка открыла глаза и увидела, как несколько воронов приближаются к мёртвой тёте Маше и Любочке.

– Прочь! – со злостью прошипела она. – Не трогайте их! Я сказала не трогайте!

Но птицы не желали оставаться без своего лакомства. Они, игнорируя все слова, забрались на тела тёти Маши и Любочки. Вороны принялись за своё мерзкое пиршество. Катя изо всех сил пыталась их спугнуть, но ничего не получалось. Она отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть. Получив своё, вороны улетели прочь и скрылись из виду. Катя осталась совсем одна посреди вымершего села на мине рядом со сгоревшим амбаром, в котором были её родные и близкие, вся её жизнь.

Глава 2

Свои

На следующий день к селу прибыла небольшая группа советских солдат. Они спешили в свой лагерь и решили сократить путь через населённый пункт. Увидев Лесково, все остановились и замерли. Молодой беловолосый командир по имени Александр Резанцев вышел вперёд и внимательно оглядел территорию. Он был среднего роста, подтянутого телосложения, с гармоничными серыми глазами. Александр обвёл взглядом ближайшие дома и заметил слабый дым, тихо поднимающийся в небо за крышами зданий.

– По‑моему, товарищ командир, здесь что‑то не так, – тихо проговорил грузин по имени Васазде Лукиан и провёл пальцем по жёстким и густым усам.

– Тут эти черти, – взглянул на табличку на немецком языке Артемий Царенко.

– Мы не можем пройти мимо! – сказал из толпы один из солдат.