Вадим Барташ - На дальних берегах. Книга первая. Тринадцатый год. Часть вторая

– Отец, я могу посмотреть? – спросил Георгия Иннокентьевича Андрей.

– Да, ознакомься! – и Соколовский-старший протянул Андрею «Самарские ведомости».

– Мда-а-а, – глубокомысленно заметил Андрей, бегло прочитав заинтересовавшие его новости. – По военным сводкам всё понятно: как ни крути, а исход Второй Балканской войны предрешён.

– Да, да, да! – раздражённо поддакнул Соколовский-старший. – Он разумеется уже предрешён! Понятно же.

– Тут военный аналитик пишет, – продолжил Андрей, – и я с ним согласен. Вначале болгарам сопутствовала удача, но они не рассчитали свои силы. В последние дни уже греки наступают… Им удалось закрепиться на Белашицком перевале, и для них уже открывается прямая дорога на Софию. Сербы окружили 4-ю болгарскую армию на Овчем поле, и вопрос недолгого времени, когда эта армия сложит оружие. Болгары, по существу, остаются без вооружённых сил. Греки и сербы поделят между собой Македонию, турки, скорее всего, вернут под свою руку, как минимум, Восточную Фракию с Адрианополем, ну а румыны зарятся на Южную Добруджу, так что Болгарию изрядно обкорнают…И произойдёт это ещё до наступления осени.

– Это так, – поправил съехавшие на кончик носа очки Георгий Иннокентьевич, – но меня более всего настораживают не Балканы. Очень уж вызывающе себя ведёт германец. Стоило Вильгельму II, после того как он поссорился с Бисмарком, принять его отставку, так сразу же между Германией и нами начали ухудшаться отношения. И теперь они на мой взгляд хуже некуда.

– Ты прав, отец! Бисмарк был самым мудрым канцлером в современной Германии, он, как никто другой, понимал значимость для неё хороших отношений с Россией, а нынешние германские верхи этого не признают. Особенно воинственен их кайзер. Вильгельм, наверное, так и не наигрался в детстве в солдатиков. Нет с ним рядом такого же мудрого человека, каким был старый канцлер, и поэтому Вильгельм теперь ведёт дело к войне. Причём, воевать он собирается не с одними французами. И не случайно у него уже самая большая армия. Да ещё и вооружённая до зубов. Германцы не жалеют денег на неё и перевооружили её современнейшим оружием.

– Согласен! Вот поэтому и совершенно правильно, что ты забрал семью из Привисленского края! – заметил Соколовский-старший.

– Выбора не было. В Варшаве оставлять Анну и девочек было опасно, а я чувствую, что в Европе все уже сидят на пороховой бочке.

– Ну, конечно! Хоть успел привезти!

На веранде появилась Мария Фёдоровна:

– Георгий, может, почаёвничаешь с ребятами? – обратилась она к мужу.

Соколовский молча махнул рукой в знак согласия, и Мария Фёдоровна тут же велела Фросе поставить самовар. К чаю вернулись из сада Анна и её дочки.

Соколовские уселись пить чай.

***

Фрося принесла сушки, сдобные булочки, вишнёвое варенье, мёд и конфеты. Мария Фёдоровна стала ухаживать за внучками, по которым тоже сильно скучала, и теперь просто упивалась от счастья, что они переехали из Привисленского края к ней в Самару. Она велела принести Фросе из столовой белый хлеб, сыр, масло и чешские колбаски.

– Как же вы у меня исхудали, мои прынцессы! – полушутя обратилась она к внучкам. – Ну, ничего, ничего, теперь бабушка возьмётся за вас! Я уж своих прынцесс откормлю!

– О-о-ой! – запротестовала Анна. – Только не перекармливайте мне девчонок! Вот этого я как раз и боюсь!

Мария Фёдоровна в ответ вздохнула и молча с укором посмотрела на невестку.

– Баба, – закапризничала средняя внучка Стефания, – а я не хочу бутерброд с сыром, можно я только попью чай с конфетами?

– И я хочу конфеты! И я! – вслед за средней закапризничала младшая Ева.

А старшая, Полина, самая хитрая обольстительница, ничего не сказала, а обвила только бабушку руками за шею и заглянула ей в глаза.

– А-а! Как уж хотите! – сокрушённо ответила им Мария Фёдоровна.

Она уже чувствовала, как у неё начинались трения с невесткой и по поводу воспитания детей, и по другим вопросам, и старалась лишний раз с ней не конфликтовать.

Мария Фёдоровна сама сделала бутерброд из хлеба, сыра, масла и колбаски и подложила его младшему сыну:

– Ты хоть поешь у меня!

Николай поблагодарил маму:

– Спасибо, я всё съем!

Георгий Иннокентьевич читал газету и попивал чай. Он неодобрительно посмотрел через очки на «телячьи нежности» супруги в отношении младшего сына, но ничего не сказал и продолжил читать.

А Мария Фёдоровна уже обратилась к Николаю:

– Николушка, ну а ты-то когда меня порадуешь? Не надоела холостяцкая жизнь?!