Елена Серебрякова - Симоха Рамода

Клим с прищуром посмотрел на немца, потом, повернувшись к толмачу, произнес:

– Скажи своему иноземцу, что в моем доме никто никогда не пробовал хмельного, не собираются этого делать и впредь!

Вообще Ланге шел в Кузнечную слободу заказывать кирки, но увидел сапожную мастерскую и решил за один раз сделать два дела. Каково же было его удивление, когда в кузне увидел того же парня, что у сапожника.

– Как тебя зовут? – испугано спросил немец.

Толмач перевел, а Сашка засмеялся.

– Не боись, тебе не чудится. Я был там, и я есть здесь. Зовут меня Сашка.

Через неделю во время примерки немец удивил и Клима, и Сашку. В переводе получалось, что по заданию государя Алексея Михайловича немец отбывает из Москвы за сто верст на юго-запад. Его сопровождает охрана из стрельцов и толмач. Ему нужен молодой, грамотный непьющий помощник. Стрельцы, выполнив свою миссию, вернуться в Москву. Толмач работу помощника не сдюжит, здоровьем не очень силен, а тут придется и амбарную книгу вести, и камни таскать, и лошадьми управлять. На эту должность выбран Александр. Он, Ганс фон Ланге, мог бы через царедворца Милославского оформить приказ. Но ему хотелось все сделать по-доброму. Клим, когда уяснил суть предложения смог только развести руками. Сашка радовался предстоящим изменениям и боялся неопределенности.

– Понимаю, господин Ланге, но до отъезда есть еще семь дней? Надо выполнить ваш заказ. А Сашке просто необходимо съездить в деревню и обо всем рассказать родителям, – все, что мог сделать сапожник.

– Да, да, – почти равнодушно сказал немец.

По истечении двух недель группа Ланге двинулась в дорогу. Сбор состоялся на восходе солнца у Водовзводной, бывшей Свибловой, башни Кремля. В карете, выделенной Милославским, прибыл мастер и его толмач. Карету запрягли парой породистых резвых лошадок. Кучера, мужика лет сорока, одели в темно-синий камзол с блестящими пуговицами и аксельбантом. Стрельцы прибыли раньше всех. Командир по имени Ерема представился мастеру и предложил свой вариант построения группы: впереди два всадника – стрельца на расстоянии окрика, затем карета, остальные восемь воинов попарно на таком же расстоянии и, сзади две резервные лошади, навьюченные тюками с запасной одеждой и провиантом.

Переправившись на другой берег Москвы-реки, взяли курс к Калужской заставе. Карета имела жесткие рессоры, но тряску гасили два мягких дивана друг против друга. Сзади в багажном сундуке лежали перевязанные в тряпицы нужные инструменты, а сверху в холщовом мешке лиловые сапоги. Бумаги и письмо к старосте были при инженере в походном сундучке очень похожем на морской рундук.

Еще раз, прокрутив в голове свои задачи, Ганс закрыл глаза и попробовал задремать, но гордость за себя не давала ему покоя. Он еще раз вспомнил как, не зная обычаев и нравов русских, сумел организовать все по-своему. Ведь сразу по приезду в Россию инженер понял, что русские между собой повязаны какой-то только им известной клятвой и у них в крови недоверие к иноземцам, а может быть и неприятие их.

Выбирать по указанию Милославского среди служек Каменного Приказа помощника Ганс и не собирался. Со многими он уже был знаком и остался не в восторге от их хронического желания что-нибудь урвать, получить большое вознаграждение в любом виде, избежать ответственности за участие в деле. Судьба преподнесла немцу неожиданный подарок в виде независимого, делового и грамотного парня.

Увидев еще раз картинку своей безоговорочной победы, Ганс задремал по-настоящему, и тряская дорога его уже не беспокоила. Толмач и Сашка вели свой разговор. Оказалось, что толмач родом из Нарвы, сын пекаря. Язык иноземный выучил и не заметил, когда. Просто соседи слева и справа оказались немцами. Он дружил со своими ровесниками и общался с их родителями. Достигнув отрочества, стал шутить, что родной язык часто путает с немецким и с польским. Потом пришел стрелец и предложил ему хорошо оплачиваемую работу.

– Я ведь второй ребенок, а всего у нас в семье пятеро. Пришлось с мастером ехать в Москву и неотлучно находиться при нем. Когда все закончится, сам не знаю. Только немец меня домой не отпускает, а здесь еще начали приплачивать за…

Толмач сконфузился и резко замолчал. Через какое-то время он, приоткрыв занавеску, глянул в окно, потом посмотрел на противоположную сторону. С двух сторон их дорогу окружал непроходимый лес.

– Страшно? – спросил Сашка.