Елена Серебрякова - Симоха Рамода

– Мой четвертый сын, Сашок, не имеет никакого влечения к скорняжному делу.

– Понимаю так, что хочешь просить меня взять его в ученики.

– Именно, Климушка, не дай парню пропасть, а я в цене на шкуры сильно подвинусь.

– Думаю так, что коли к скорне твой не потянулся, то и обушка ему будет до печки. Но добавлю, что все обувщики распределены вдоль стен Сретенского монастыря на Красной площади и в Охотных рядах. Мне по наследству досталось место в Кузнечной слободе среди кузен и наковален. Смекаешь?

– Хочешь сказать, что Сашку следует отдать прямиком к кузнецу? – Никодим еще подумал немного и добавил, – значит, выгоду от обучения будешь иметь ты, а учить парня станут другие?

– В случае ежели сапожное дело у него не пойдет. А так нашел чем меня упрекнуть! Я ему приют, кормежку, уважение, а ты все считаешь.

Вошла Катерина, понятно, что она слышала весь разговор.

– Еду Сашке станем привозить. Кузнец, так кузнец. Обучи его хоть чему-нибудь.

– Понимаю вас. Так покажите мне своего сынка.

Через пару минут в горницу вошел высокий крепкий парень. Сам блондин, а брови черные, в голубых глазах озорные искры.

– Здравы будете, господа мастеровые! Звали меня?

– Звал. Пойдешь к нему в ученики?

– Чего ж не пойти, пойду. Я ведь Москвы никогда не видел. Говорят не город, а целое царство.

– Видишь, – голос Никодимыча задрожал, – ему о деле, а он о своем!

– Ты, Александр, – начал Горохов, – к чему охоту имеешь? Или только на печи лежать, да в балде пятерней почесывать?

– Нет, я многое могу. Только пользы с этого никакой нет.

– Например?

Александр ловко опрокинулся и встал на руки. На них и прошелся по горнице, потом вернувшись в нормальное положение, добавил:

– Еще ножи могу кидать в цель, да так, чтобы в дерево крепко втыкались. Плаваю, ныряю.

– А с грамотностью что?

– Считать, читать и писать умею. У нас в семье с этим строго. Все мы ходим в школу при храме. Правда, иногда получаю от батюшки розгами по спине и пониже, но это редко.

– А где выкрутасам научился?

– Один раз, давно, к нам скоморохи приезжали. Увидел, попробовал сам, у меня получилось. Мне понравилось.

– Хочешь научиться шить сапоги? Только говори честно!

– Попробовать хочу, только боюсь, не понравится.

– Тогда вернешься к отцу.

– Дяденька Клим, буду очень стараться! Ведь Москва, это не наша деревня.

– Видишь, родственник, ты ему про дело, а он опять тебе про удовольствия.

– Ладно, иди, собирайся. Мы сейчас с товаром разберемся и поедем в стольный город.

Анюта приняла своего племянника с радостью. Сашке хозяйка дома тоже понравилась. Он стал называть ее тетенька Аня. И в общении освоился очень быстро. Среди других вопросов хозяйка спросила, что Сашка умеет делать. Гость вытаращил глаза и смотрел, не моргая до тех пор, пока она громко и задорно не засмеялась.

– Тесто месить умеешь?

– …

– Крупу перебирать, кашу варить, печь разжигать?

– Нет, не умею. Дома никто меня об том не просил. Моя забота состояла в походах за водой к колодцу, наполнение ею кадушек, шаек, корыт. Будь неладны шкуры!

– Так ты же от этих «неладных» дел и пил, и ел, и одевался. Как же промысел отца можно так обзывать?

– Работы я не боюсь, но хочу, чтобы она меня радовала, была по душе.

По душе Сашке пришлись две операции: снимать мерку с ноги заказчика и плести дратву. В последней он даже проявил смекалку. Увидев буравчик и поняв его основное назначение, он стал использовать инструмент в плетении ниток. Одни концы привяжет к вбитому в стену гвоздю, а другие вставит в буравчик и начинает медленно крутить. Дратва получалась ровная и тугая.

В остальном на Сашку не было никакой надежды. Посему Клим через пару седмиц пошел к своему знакомому кузнецу. Выбор сапожника был совсем неслучаен. У Сильвана то ли от рождения, то ли от тяжелой жизни в молодости присутствовал крутой нрав. С наказанием он всегда торопился, особенно в отношении своих дочерей, а их у него было три. Старшая вот-вот подойдет к невестиному возрасту. Ко всему кузнец совсем недавно помощника своего наладил на выход.

– Свято место пусто не бывает, – начал разговор Клим.

– Ты о чем, сосед, – возмутился кузнец, – коли с добром пожаловал, то проходи. Коли зло имеешь, вертайся назад.

– Дело у меня, Сильван, хлопочу за племянника жены своей Анюты. Парень по жизни никак не определится, хотя семья у него трудовая, скорняжным ремеслом промышляет. Но то ремесло не пришлось ему по нутру. Попробовал его в своем деле, усердие имеется, но терпения никакого. Вот и подумал, может огонь и пот его в чувства приведут. Парень он крепкий, силы уже накопил. Ко всему грамотный, знает счет и вина совсем не потребляет.