Густав Эмар - Том 4. Чистое Сердце. Флибустьеры

— Но, — отважился заговорить старый торговец, — я позволю себе обратить внимание вашего превосходительства на то, что сумма эта чересчур велика!

— Полноте, сеньоры кабальеро! Вас тридцать человек, это выходит по две тысячи пиастров на каждого, что составляет для вас ничтожную сумму. Я предложил вам заплатить только половину этой суммы, но вам не угодно было согласиться на это!

— Дела наши сильно пошатнулись за последние годы, и денег стало не хватать.

— Кому вы это говорите, дон Лайонел? Мне кажется, я должен знать это лучше, чем кто бы то ни было! — воскликнул генерал.

— Может быть, если вы дадите нам недели две или месяц сроку, то мы, собрав все наши ресурсы и пойдя на огромные жертвы, будем в состоянии собрать половину требуемой суммы.

— К сожалению, я не могу дать вам на это и часа времени.

— Но, генерал, тогда это невозможно!

— Перестаньте, я убежден, что вы хорошенько не обдумали это дело. Впрочем, это меня не касается; прося у вас этих денег, я только исполняю полученное приказание. Теперь вам решать, соглашаться ли вам на это или нет. Лично я умываю руки.

— Уверяю вас, генерал, — начал снова торговец, обманутый спокойным тоном генерала, — нам действительно совершенно невозможно собрать хотя бы самую небольшую сумму денег.

Остальные коммерсанты закивали головами в знак того, что они согласны с мнением их парламентера.

— Отлично! — начал генерал с той же насмешливой холодностью. — Но только не делайте меня ответственным за последствия, которые будет иметь ваш отказ!

— О, генерал! Неужели вы можете это думать?!

— Благодарю вас! Капитан, вы слышали? — добавил он, обернувшись к неподвижно стоявшему в дверях офицеру. — Прикажите отряду войти.

— Слушаю, ваше превосходительство.

И сказав это, офицер вышел.

На лицах торговцев отразился испуг. Это таинственное приказание навело их на серьезные размышления, и тревога их стала возрастать, когда вскоре они услышали по соседству с кабинетом генерала лязг оружия и тяжелые и мерные шаги солдат приближающего отряда.

— Что это значит, генерал? — воскликнули они в испуге. — Неужели мы попали в ловушку?

— Как так? — возразил губернатор. — Ах, извините! Я забыл сообщить вам конец полученного мною предписания; он-то, главным образом, и касается вас. Впрочем, эта ошибка будет сейчас мной исправлена. Мне приказано расстрелять всех людей, которые воспротивятся уплате контрибуции, требуемой правительством и необходимой ему для борьбы против инсургентов.

В ту же минуту дверь отворилась настежь, в комнату молча вошли пятьдесят вооруженных солдат, которые окружили торговцев.

Те были ни живы ни мертвы. Им стало казаться, что они видят страшный сон; они чувствовали себя точно во власти ужасного кошмара.

Догадываясь, что генерал не затруднится привести свою угрозу в исполнение, купцы не знали, как им выйти из этого критического положения.

Губернатор по-прежнему оставался совершенно спокоен. Лицо его было все так же приветливо, и голос его не утратил своей мягкости.

— Итак, сеньоры, — сказал он, — поверьте, что мне очень прискорбно случившееся. Капитан, уведите этих господ и поступайте с ними так, как их грустное положение того требует!

Затем, поклонившись собранию, генерал повернулся, чтобы выйти из комнаты.

— Одну минуту, by God! [6] Ей-богу! (англ.) — воскликнул Лайонел Фишер, начиная уступать поя страхом смертельной опасности. — Нет ли какой-нибудь возможности уладить это дело?

—Я знаю только один путь к этому: заплатить!

— Я это понимаю, — возразил коммерсант, — номы, увы, разорены!

— Так что же я-то тут могу сделать? Вы слышали и видели сами, что я в этом злосчастном деле ровно не при чем!

— Увы! — воскликнули хором бедняки-торговцы. — Не можете же вы, в самом деле, лишить нас жизни, генерал. Ведь мы отцы семейств! Что будет с нашими женами и детьми?

— Мне жаль вас, но, к несчастью, только это я и могу сделать.

— Генерал, — закричали они, бросаясь на колени, — ради всего, что вам дорого, сжальтесь! Мы умоляем вас!

— Я в отчаянии от того, что случилось, и желал бы прийти вам на помощь, но, к сожалению, я не знаю способа. Кроме того, вы ведь мне ни в чем не желаете содействовать.

— Увы! — повторяли они, рыдая и ломая руки.

— Я хорошо знаю, что денег у вас нет, в этом-то именно и затруднение. Это затруднение непреодолимо, поверьте мне. Впрочем подождите, — добавил генерал, как бы озаренный новой мыслью.