Густав Эмар - Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

— Кто знает, что может случиться на этой земле, и, по-моему, всегда очень полезно отличать друзей от врагов.

— Говорите, я вас слушаю.

— За исключением моего имени, вы меня почти разгадали. Эти рубища прикрывают не только мое тело, но и целый капитал… Я дон Корнелио Мендоса, студент. В Гвадалахаре у меня была тетка, сделавшая меня, умирая, своим наследником. Я везу с собой в поясе полтораста унций золотом [26] Около 12. 750 франков на французские деньги. — Примеч. автора , а в моем бумажнике хранится на такую же сумму векселей, по которым я получу деньги в Сан-Блазе. Как видите, я вовсе не так уж беден, как это может казаться. Но от Гвадалахары до Сан-Блаза путь не близкий и довольно опасный, вот почему я и вырядился таким образом, в надежде избежать воров, если это возможно.

— Очень хорошо, дон Корнелио. Теперь вы можете переменить костюм, надеюсь, дальше мы поедем вместе.

— Буду очень рад, но только, временно я сохраню мой костюм леперо [27] Леперо — босяк, нищий. .

— Как вам будет угодно, а теперь займемся более серьезным… Что такое вы еще узнали?

— Не много, но совершенно достаточно для того, чтобы заставить вас принять необходимые меры предосторожности. Наш хозяин, убедившись, что все разошлись по своим комнатам, разбудил одного из своих слуг, того самого, который бил его особенно усердно.

— Я припоминаю лицо этого негодяя.

— Прекрасно! Хозяин увел его в свою комнату и около десяти минут пробыл с ним взаперти, затем открыл одно из окон, пеон выскочил на дорогу и побежал во всю прыть.

— О-о! — проговорил полковник.

— Трактирщик провожал его глазами до тех пор, пока он не скрылся из виду, а потом пробормотал несколько слов, я расслышал только одно.

— Что именно?

— Эль-Бюитр.

— Гм! И это все?

— Да.

— Не очень-то много вообще, а для меня и того меньше… Но каким образом узнали вы эти новости? Вы ведь, надеюсь, не состояли поверенным этого негодяя?

— Конечно, нет… Я сделался его поверенным против его желания, хотя и самым простым способом: мой кварто находится над его комнатой, и я слышал, как он отворял окно и как говорил сам с собой.

— Все это так, но, к несчастью, вы ничего не слышали.

— Нет, слышал имя.

— Но это имя не имеет для нас никакого значения.

— Напротив, оно имеет громадное значение.

— Каким образом?

— Это имя, Эль-Бюитр [28] El Buitre — стервятник (исп.). , носит знаменитый главарь сальтеадоров, шайка которого опустошает всю эту провинцию уже почти целый год… Теперь, надеюсь, вы понимаете?

— Клянусь честью! — вскричал полковник, поспешно вставая. — Теперь и я понимаю!

Теперь мы покинем месон де-Сан-Хуан и перенесемся мили на две дальше, где читатель познакомится с новыми лицами. Не более чем в ста пятидесяти шагах от месона де-Сан-Хуан дорога постепенно начинает сужаться, неровность почвы становится ощутимее, горы сближаются, точно желая подать руку одна другой, и притом так резко и неожиданно, что образуют длинное и узкое ущелье, сдавленное между отвесными кручами, состоящими из базальтовых глыб, от ста до ста пятидесяти метров высотой. Это место известно в Мексике под названием Ущелья дель-Маль-Пасо.

Проехавший это ущелье путешественник снова видит перед собой прежний пейзаж: перед ним раскидывается прелестная долина, через которую протекает большая река.

С обеих сторон ущелья дель-Маль-Пасо и даже еще немного раньше начинаются непроходимые леса; чужестранцы пробираются здесь только с топорами в руках, так как они не могут знать те узкие, едва заметные тропки, которые после бесчисленных изгибов ведут в самую чащу.

И вот в эти-то леса мы и просим читателя последовать за нами.

На обширной прогалине, в центре которой, треща, горел, как факел, восьмидесятифутовой высоты кедр, человек двадцать мужчин в оборванной одежде, представлявшей собой смесь роскоши и нищеты, отлично вооруженных, сидели группами и бражничали.

Недалеко от них стояли их лошади, полностью оседланные, и с наслаждением жевали альфальфу и вьющийся горошек, а на опушке леса четверо или пятеро часовых, неподвижные, как бронзовые статуи, внимательно осматривали окрестности.

Немного в стороне, сидя на пнях почти вровень с землей, беседовали двое мужчин, посылая друг другу в лицо громадные клубы табачного дыма.

Старший из мужчин был субъектом лет двадцати семи — двадцати восьми, в великолепном костюме богатых мексиканских асиендадос; длинные белокурые волосы ниспадали на плечи густыми прядями, черты лица были изнежены, но его нос в виде клюва хищной птицы, светло-голубые глаза и узкий лоб придавали физиономии отпечаток низости и холодной жестокости. Разговаривая, он небрежно пощелкивал курком американской винтовки с серебряной насечкой.