Игорь Адов - Младший сержант Алексей Крайнов

Приосанившись, указал плёткой на пленного.

– Эй ты! – всё ещё предательски дрожащим голосом подозвал к себе пленного Карл.

Набрёл на село Алексей случайно: после недели неспешного, осторожного передвижения на восток встретил в лесу двух лейтенантов. Командиры выглядели сытыми и жизнью вполне довольными. Поговорили. Оказалось, что они в том селении несколько дней стояли на постое. Подсказали, как найти дом Глаши – гостеприимной их хозяйки. При этом оба паренька, от души веселясь, советовали ночью не слишком перенапрягаться, ибо Глафира – женщина корыстная, а по её искреннему убеждению, ночная работа дневного труда не отменяет! Иначе с довольствия снимет и из дома выгонит! Как их, например…

Лейтенанты бодро пошагали дальше, на восток, а Лёшка, немного подумав, двинулся в сторону указанного ими села – хотелось покоя. Дни одиноких скитаний, постоянная угроза быть убитым или захваченным в плен вымотали Алексея до основания. Самому воевать больше не приходилось, пищей местные жители делились хоть и неохотно, но без сопротивления. За время пути был пару раз обстрелян. Откуда били – не понял, кто – тоже. Продырявили, испортили котелок в вещмешке, заставили изваляться в пыли. Стал осторожнее, злее, матёрее. Пришло холодное понимание, чем грозит ему любая ошибка, неверно принятое решение – однозначно, смертью! Других наказаний на войне нет.

При подходе к селу, двигаясь на звук пилы, вышел на лесорубов. Молодые ребята, Сашка с Валькой, танкисты, заготавливали дрова для приютивших их хозяев. Поговорили. Спросил про Глафиру, ещё раз объяснили, как найти дом. Узнав о сбежавших от хозяйки лейтенантах, посмеялись. Весело посочувствовали Лёхе.

Имущество свое Лёшка зарыл в лесу. Из оружия, перевесив ремень с ножнами под гимнастёрку, оставил штык-нож. Пару часов наблюдал за селом из зарослей. Убедившись в отсутствии немцев, с непривычки оглядываясь и вздрагивая, изрядно волнуясь, впервые за несколько дней не скрываясь, направился к указанному ребятами дому. По дороге наткнулся на пьяненького деда. Выдержал беглый допрос и, пообещав обмыть благополучное прибытие вечером, был под конвоем старика препровождён к дому Глашки.

Глафира – неопрятная старуха сорока с лишним лет – придирчиво оглядела Алексея.

– Што делать умеешь? – вытирая о грязную тряпку сажу с рук, спросила бабка.

– Все могу, тётенька! В деревне рос, – подпустив в голос жалости, польстил старухе Лёха.

– Пошли тогда, – хмыкнула хозяйка и, сняв с забора тяпку, повела Лешку на огород.

До вечерних мошек, разувшись и оголившись по пояс, полол огромное поле окученной уже картошки. Затем колол дрова, таскал воду в баню. Под присмотром хозяйки носил остывшее варево свиньям, свежескошенной, подсохшей на солнце травой кормил коров и овец. Удивляясь, зачем ей одной столько, рассыпал зерно и очистки мельтешившей под ногами домашней птице.

Потом была баня! В пару, полутьме, скользкая от мыла, полногрудая, справная ещё хозяйка. Стакан ледяной, с погреба, самогонки. Жаренная на топлёном сале картошка. Пуховая перина, пахнущая домом подушка, и опять она – ненасытная, добрая, ласковая…

Утро. Вставать не хотелось, но Глафира нависала. Старые штаны на верёвочной завязке. Калоши, истлевшая от времени, расползающаяся по швам, длинная до колен рубаха. Стакан молока с куском вчерашнего хлеба. Туалет. Краем глаза приметил постиранные, висящие на верёвке его армейские одежды. Лопата, вилы и уборка в хлеву у скотины. Потом до обеденного зноя, в паре с Глафирой, двуручной пилой – заготовка дров. В обед обеда не полагалось, полагался холодный квас с куском старого же хлеба, а после снова прополка. Зато вечером обязательная программа: баня, ужин, запотевший стакан с самогоном и… Глаша!

С незначительными изменениями мирная жизнь продолжалась неделю. Времени на разговоры не было, так, пара предложений перед сном:

– Зачем тебе одной столько скотины?

– Это не моё – колхозное. Соседи животину разбирали, а я што? В стороне стоять должна была?

– Муж у тебя где?

– Ещё до войны в Киев уехал на заработки, да и сгинул там без вести.

– Дети?

– Бог не дал…

– Чего скотину в поле не гоняешь?

– Война, много лиходеев развелось…

– Нас, солдат, как рабочую силу используешь? Без чувств?

– А ты никак ко мне не по нужде, по любви великой прибился?!

– Что за дед меня к тебе привёл. Он потом подходил в огороде. Грозил наказать за то, что не обмыл с ним прибытие свое.