Наг Стернин - Ведьмы

Утром на волоке опять с легкостью переловили колдовские стрелы, а вот уже когда весла разбирали, чиркнула над бортом последняя и зацепила зазевавшегося Харальда. И упал Харальд лицом в жаровню. Мертвый. Не теряли колдуны ночью времени даром. Новым ядом мазали они теперь свои стрелы, и нес тот яд смерть мгновенную.

Следом пришел черед Хельги Бешеного. Две стрелы из трех, посланных в него, поймал он на щиты, чего ж больше требовать от человека, рук у него сколько? Только вместе, только по три вырывались теперь стрелы из леса, и всякий раз кто-нибудь падал, и все схватили щиты, и каждый вновь стал сам за себя, а колдуны стреляли, стреляли, стреляли, всякий раз по три и очень, очень метко. Три колдуна уцелело при разгроме Погоста.

До Оки, по чертежу берестяному судя, оставалось всего два поворота, но грести стало некому. Четверо живых осталось на драккаре, а берега были круты, высоки были берега и лесисты. Извилисты славянские реки. Хорошо знали тайные звериные тропы оборотни-колдуны. Медленно плыл по реке корабль мертвецов.

"Нет, напролом не пройти", – сказал Стемид. "Силу ломят силой, а хитрость – хитростью", – сказал Стемид. "Мы еще посмотрим, кто кого", – сказал Стемид и направил лодью к большой песчаной отмели. Когда ткнулось судно носом в песок, выпрыгнул он на берег без щита и шелома, замахал руками и заорал во всю мочь своей медной глотки: "Ваша взяла, славянские колдуны. Мы вернем добычу. Мы положим все здесь, на отмели, а взамен вы пропустите нас в Оку. Если обманете, если хоть одна стрела вылетит из леса, мы вернемся, и не видать вам больше серебра, как своих ушей. Все сложим назад, лодью подожжем, и души друзей наших снесут добытое к подножью трона Одина, верховного бога варягов. Если вы согласны, пусть стрела вонзится в песок у моих ног. Я сказал".

Из леса вылетела одинокая стрела и задрожала в песке меж косолапых его ступней. Стемид велел сложить добычу на берег. Но медлили друзья, переглядывались нерешительно. Безносый Свен прогнусил сквозь кровавые тряпки: "А коли обманут? Встретят стрелами за тесниной? Оставят одного сторожить, а остальные вниз? Против течения драккар не поднять".

С презрением посмотрел Стемид на бывшего красавчика и сказал, смеясь: "Ты оставил бы меня одного стеречь такое богатство, Безносый? Никуда им не деться, друг за другом будут следить, торчать будут на голом мысу, а вот мы вернемся, дай только корабль вывести в Оку, и горе им, умирать будут тяжело и долго".

И опять оказался прав Стемид. Ни одна стрела не сорвалась с берегов. А когда вывели корабль в Оку, когда бросили якорь, Стемид с Вермудом и Рулавом ушли в лес.

"Оставайся сторожить, Безносый, – сказал Стемид бывшему красавчику с радостной насмешкой, – на что еще ты сейчас годен? Поплачь о былой красоте". Сказал и пошел, вколачивая в землю кривые ноги, приземистый, мощный, вдвойне страшный медвежьей силой и лисьей хитростью.

Свенельд ждал ушедших до вечера, потом до утра. Но, видимо, слишком долго искушал Хитроумный судьбу. Свенельд поджег драккар и уплыл вверх по реке на берестяном челноке, отчаянно работая веслами.

За Бобровой Лужей Леля нырнула в густой малинник, что тянулся чуть ли не до самого Нечистого оврага. Места начинались людные, с торными тропами на Высоцкую гору к Новому Высоцкому Погосту, а с Серпейской стороны и вовсе дорога была прямоезжая.

Леля бежала, как учила ее бабушка: невидимо, неслышимо, незаметно. Ни одна веточка не колыхнулась, не треснул сучок, листик не дрогнул на ее пути. В сосняке у Нечистого наткнулась она на цепь грибников. Совсем рядом прошли Темницкие, а Ждан ихний разве что с ног не сшиб. Прямо в лицо пялился, а не заметил, отвела глаза, хоть и не было на ней невидимковой одежи. Гриб у ноги взял… Ну, бабуля, кто неумеха бестолковая? Кто не может, невидимкой обернувшись, глаза чужаку отвести? Всего и дел, что шишку к грибу кинуть, да самой к сосне приклеиться, замерев.

На другой стороне оврага Леля остановилась, прислушалась. Нет, почудилось, все тихо, ни на Погосте в било не били, ни в граде, да и дымов в небо никто не пускал. Первая она. Лодей княжеских никто пока не видел, а она, Леля, недаром кралась за теми лодьями по берегу, все узрела, все рассмотрела, все разузнала, жалко только вот что, третьего начальника лодейного не сможет бабушке назвать. Не приходил раньше с полюдьем. Новый.

Леля ловко скатилась по песчаному косогору к Серпейке, оглянулась и снова обрадовалась. Ни следочка. Бабушка будет довольна.