Роберт Говард - Ястребы востока

— Ну, — воскликнул барон. — И кто тут мешает мне пить?

— Некто по имени Кормак Фицжоффри, — прорычал всадник, его лицо скривилось от презрения. — У меня есть к тебе один счет.

Имени и тона Кормака было вполне достаточно, чтобы отрезвить любого пьяного рыцаря Утремера. Но фон Гонлер был не только пьян. Он был придурком-дегенератом. Барон сделал большой глоток, в то время как его пьяные спутники перешептывались, с любопытством рассматривая ужасную фигуру на другой стороне сухого рва.

— Когда-то ты, фон Гонлер, был мужчиной, — протянул Кормак, стараясь говорить язвительно. — Теперь ты стал настоящим развратником. Что ж, твое дело! Но я хотел спросить о другом: почему ты отказал в помощи сиру де Жисклину?

Одутловатое лицо немца стало еще более высокомерным. Он надменно поджал толстые губы, в то время как его тусклые глаза моргали над крючковатым носом, похожим на клюв. От демонстрации столь помпезной глупости, Кормак начал скрежетать зубами.

— А какое мне дело до этого француза? — равнодушно ответил барон. — Это была его собственная вина. Из тысяч девушек, молодой дурак выбрал именно ту, на которую положил глаз шейх. О, чистота чести! Ба!

Он добавил грубую шутку, и его свита весело закричала — люди стали скакать, изображать непристойные позы. Но Кормак неожиданно закричал, словно неожиданно очнувшийся лев.

— Конрад фон Гонлер! — прогремел обезумевший гаэль. — Я объявляю тебя лжецом, предателем, трусом, подлецом и злодеем! Вооружись и выезжай на равнину. И поспеши… У меня мало времени. Я должен ехать дальше, чтобы поймать еще одного мерзавца.

Барон цинично рассмеялся.

— Почему я должен драться с тобой? Ты даже не рыцарь. На твоем щите нет рыцарской эмблемы.

— Увертки труса, — разбушевался Фицжоффри. — Я — лучший воин Ирландии, и я расколол черепов больше, чем было трусов, что лизали тебе сапоги. Бери оружие и выезжай за ворота, или ты и в самом деле свинья и трус?

Фон Гонлер пренебрежительно усмехнулся.

— Не стану рисковать своей шкурой, сражаясь с тобой, но у меня есть воины, которые нашпигуют твою шкуру арбалетными болтами, если ты и дальше станешь торчать под стенами моего замка.

— Фон Гонлер, ты или станешь сражаться, или умрешь, как трус, — в голосе Кормака прозвучала угроза.

Немец расхохотался.

— Послушайте! — проревел он. — Он грозит мне, находясь по другую сторону рва, когда я нахожусь в окружении своих слуг!

Тут барон ударил себя по жирному бедру и захохотал, в то время как испорченные мужчины и женщины, окружающие его, вторили ему. Неожиданно Кормак, выкрикнув проклятие, поднялся в стременах, сорвал боевой топор с луки седла и метнул его через ров изо всех сил.

Воины барона на башне и танцующие девушки разом закричали. Только вот фон Гонлер считал себя вне досягаемости. Но не было пределов для норманнско-ирландской мести. Тяжелый топор со свистом перелетел через ров и выбил мозги барона Конрада.

Жирное уродливое тело оказалось приколотым к земле, словно огромный кусок сала, и девушки закричали. Белая рука все еще сжимала бокал с вином. Шелка и парча из золота оказались окрашены в темно-красный… И тут шуты и танцоры, словно испуганные птицы, с криками, бросились во все стороны, при виде кровавого месива, в которое превратилось лицо хозяина замка.

Кормак Фицжоффри потряс кулаком, а потом свирепый, ликующий звук вырвался из его глотки. От этого звука часовые, стоявшие на стенах, побледнели. Потом, раньше, чем ошеломленные солдаты могли прийти в себя и послать в сторону убийцы их сюзерена ливень стрел, Кормак исчез.

Однако он не поехал далеко. Остановившись у подножья утеса, который словно гигантский клык поднимался посреди пустыни, Кормак спешился и, взяв коня в повод, стал медленно подниматься на вершину утесу. Где-то на середине он остановился. Теперь его не было видно из крепости, и звуков погони слышно не было. Выждав с полчаса, Кормак понял, что никто и не собирается ловить его. Опасно и безрассудно было бы отправиться ночью за стены замка. Ведь Конрад мог устроить засаду…

Но, чтобы его враги ни думали о нем, очевидно они не собирались пытаться отомстить. Конрад удовлетворенно вздохнул. Он никогда не уклонялся от борьбы, но сейчас у него были другие дела.

Дав коню передохнуть, Конрад снова отправился на Восток.

Дорога к Эль Гор была тяжелой. Кормак прокладывал путь между огромными, неровными валунами, по глубоким оврагам и среди предательских круч. Солнце медленно ползло к зениту, и раскаленный воздух, поднимаясь с земли, заставлял все вокруг танцевать и вибрировать. Солнце нещадно и яростно палило, раскалив железный шлем Кормака. Оглянувшись на голые скалы, воин прищурился. Он что-то высматривал. У себя на родине он научился игнорировать мокрый снег и сильный мороз. Здесь на востоке он следовал за штандартом Ричарда Львиное Сердце под мерцающими стенами Акры, на пыльных равнинах Азота и в окрестностях Иоппии. Он привык к сверкающему восточному солнцу, ярко блестевшему на голых песках, и к секущему кожу ветру пустынь.