Марта Палаццези - Туман [litres]

«Вот бы волк выскочил из клетки, – подумал я. – Парсон бы не поймал его, и тогда…»

Хирам поднёс палку с удавкой к шее волка и ткнул в него шестом.

– Получай, тварь! – крикнул он.

Волк заскулил от боли.

– Нет! – закричал я, вскочив.

– Тише ты! – Олли схватила меня за руку. – Сиди на месте!

Я нехотя послушался. Парсон и Хирам были слишком заняты волком и не услышали нас.

– Они не должны этого делать! – воскликнул я.

– Конечно, должны, – возразила Олли. – Мы в цирке. Как, по-твоему, дрессируют животных?

– Не знаю. Не так.

– Это единственный способ. От животных нас отделяют только Парсон и Хирам. Без них звери бы разорвали нас.

Я не мог поверить своим ушам. Она что, на стороне этих мучителей?

– Вы заслуживаете этого, – отрезал я.

И, не дожидаясь ответа, выскочил из шатра и побежал к реке.

– Я помню эту испанскую майолику Чтобы достать её со дна реки, пришлось немало потрудиться, да?

Старый Сэл внимательно посмотрел на меня.

– Ты пришёл поговорить о том, что лежит у меня на полу?

Я сел в кресло у потухшего камина.

Была почти полночь. Я так и не смог уснуть и наконец вышел прогуляться по берегу реки. Как бывало всегда, через пару минут я уже шёл в сторону лачуги Старого Сэла, зная, что он не спит.

Я не ошибся. Пройдя рыбацкий док, я увидел своего наставника. Во рту у него была неизменная трубка, голову украшала фетровая шляпа. Его седая борода выглядела идеально (и я не понимал, как ему это удавалось). Я не знал, сколько лет было Старому Сэлу, но за всё время нашего знакомства он не изменился.

– Что случилось, мой мальчик? Проблемы с друзьями?

– С Тодом и Наки? Нет. Рано или поздно Тод переломает Наки кости, но в целом всё хорошо.

– Значит, девочка?

Я опустил голову.

– Возможно.

Старый Сэл выпустил из серебряной трубки облако дыма.

– Подожди пару лет, и мы вернёмся к этой теме.

– Ну да, – промямлил я. По правде говоря, мы, мадларки, не были желанными партиями в любовных играх, поэтому я сомневался, что когда-либо меня ждала серьёзная беседа на эту тему.

– Раз у тебя нет любовных мук и проблем с работой, что тебя тревожит?

Я резко встал и начал расхаживать по комнате. Из всех знакомых мне мадларков лишь Старый Сэл имел в доме пол, достойный называться полом. Кроме того, Старый Сэл единственный курил серебряную трубку, а на его рубашках и штанах были целы все пуговицы. У него было множество вещей, которые можно встретить лишь в богатых домах. На пример, фламандский спинет [5] Небольшой музыкальный инструмент, разновидность клавесина. с самшитовыми клавишами, коллекция ваз из китайского фарфора и изящный пюпитр шестнадцатого века, который Старый Сэл использовал как вешалку для одежды.

– Сложно объяснить, – ответил я.

Так оно и было. Воспоминания о волке в клетке мучили меня. Почему? За свою короткую жизнь я видел много чего похуже. Детей, умерших от голода. Родителей, которые ради спасения остальных детей продавали старшего ребёнка на морское судно в качестве матроса или помощника на кухне. Почему я так переживал из-за зверя? Зверя, который при любой возможности убил бы меня.

– И всё же попробуй, – не отступал Старый Сэл.

Я снова сел в кресло.

– Сегодня я видел несправедливость, – начал я. Это было правдой. – Я вижу несправедливость постоянно, каждый день. И никогда ничего не делаю, потому что такова жизнь. Но…

– Но? – переспросил Старый Сэл.

– Сейчас я чувствую, что должен что-то сделать.

– Так следуй за своими чувствами.

– Если бы ты знал, о чём я говорю, ты бы так не говорил. Ты сказал бы, что нужно одуматься и заняться делами поважнее.

– Какими, например?

– Искать ценные предметы на дне реки. Выбивать лучшую цену. Защищать территорию.

Старый Сэл долго молчал, не отрывая глаз от тёмного жерла камина.

– Похоже, я был худшим учителем, раз убедил тебя, что именно это важно, – наконец проговорил он.

– Но…

Старый Сэл поднял руку, и я умолк. Его взгляд заскользил по комнате.

– Через несколько лет от этого ничего не останется. Все мои вещи окажутся на рынке. Будут проданы, поделены, украдены. Они украсят чей-то дом, и никто не узнает, кому они принадлежали и каким был тот человек. Пойми, мальчик, сколько бы денег у меня ни было, какой красивой ни была бы моя одежда или мебель, придёт время, когда всё это перестанет иметь значение. Если что-то и останется после меня в этом мире, так это воспоминания людей, чей путь пересёкся с моим.