Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа. Война стрелка Шарпа [сборник]

Джавали, узнав от Виченте, о чем речь, немедленно принялся рассказывать про то, как волки напали на его коз, и как он дрался с ними почти голыми руками, только палкой и камнем, и как вырастил потом волчонка, да только деревенский священник заставил его убить, потому что в волках живет дьявол. Сержант Мачедо подтвердил, что так оно и есть, и, в свою очередь, поведал о часовом в Алмейде, которого эти хищники сожрали холодной зимней ночью.

— А в Англии волки водятся? — спросил у Шарпа Виченте.

— Нет, у нас только законники.

— Ричард! — Хоган укоризненно покачал головой.

Повернули на север. Дорога, по которой французам предстояло пройти от Понте-Нова до испанской границы, вилась между холмами до встречи еще с одним притоком Кавадо, Мисареллой, в том месте, где над рекой висел еще один мост, Сальтадор. Шарп предпочел бы пойти по дороге впереди французов, но Хоган не желал и слышать об этом. Как только противник наведет мост, говорил он, драгуны сразу двинутся вперед, а дорога не самое лучшее место для стычки с кавалерией. Вот почему шли по горным тропам, все более узким, каменистым и трудным. Шли медленно, часто пускаясь в обход, когда на пути вставали громадные валуны или широкие провалы. Чтобы продвинуться на одну милю, проходили три. Французы вышли на дорогу и быстро нагоняли, о чем свидетельствовали редкие выстрелы в холмах над Мисареллой. Стреляли крестьяне, провожавшие таким образом непрошеных гостей, и выстрелы звучали все ближе и ближе, а около полудня Шарп увидел и французов.

Впереди — сотня драгун, за ними на небольшой дистанции пехота. Теперь они не напоминали бегущее войско, а шли четким походным строем. Увидев их, Джавали зарычал, сорвал с плеча мушкет, зачерпнул пригоршню пороху, половину которого тут же рассыпал, забил пулю и выстрелил вниз, в долину. Попал или нет, сказать никто не мог, но португалец радостно засопел и зарядил мушкет еще раз.

— Ты был прав, Ричард, — признал грустно Хоган. — Надо было идти по дороге. Теперь они нас обгонят.

— Нет, сэр, правы были вы, — не согласился Шарп и кивнул в сторону Джавали. — Такие вот парни не дали бы нам и шагу спокойно сделать.

— Может быть. — Хоган приподнялся и, вытянув шею, посмотрел вниз, на французов. — Только бы Сальтадор был разрушен.

Судя по тону, в отношении последнего капитан сильно сомневался.

И снова долгий спуск в седловину, а потом изматывающий подъем по заваленному камнями склону. На какое-то время они потеряли из виду и Мисареллу, и дорогу с марширующими по ней французами, и только редкие выстрелы извещали, что партизаны не ушли и намерены проводить врага до порога.

— Слава богу, в Португалии много мостов, — в десятый или двадцатый раз за день повторил Хоган и в очередной раз принялся излагать план командования.

Если все пройдет хорошо, то португальские войска, движущиеся параллельно армии сэра Уэлсли, блокируют Руйваенш и таким образом отрежут французам дорогу в Испанию, а потом пошлют бригаду к Сальтадору, последнему спасительному для Сульта маршруту. Если бы все пошло хорошо, португальцы уже сейчас перекрыли бы горную дорогу, поставив несколько пушек и усилив артиллерию инфантерией, однако погода сделала свое дело, Уэлсли задержался, и так получилось, что, кроме ополченцев, драться с маршалом Сультом было некому.

Их набралось немного, чуть больше тысячи человек, плохо вооруженных и кое-как обученных, и португальский штаб прислал к ним своего советника, майора-англичанина. Прежде всего он настоятельно порекомендовал уничтожить мост, но многие из ordenança жили в этих местах, и каменный мост через Мисареллу был единственным звеном, связывавшим их с цивилизацией. Без него жизнь здесь остановилась бы. И они отказались внять увещеваниям майора Уорра. Но пошли на компромисс: сбили парапет и сузили мост, обрубив края так, что осталась только каменная полоска, для защиты которой на северной стороне воздвигли баррикаду из колючих кустов, а по обе стороны от сей грозной преграды устроили земляные насыпи, стрелковые позиции, чтобы встретить французов смертоносным огнем из древних мушкетов и охотничьих ружей. Артиллерии, разумеется, не было.

Оставшейся ширины моста хватало ровным счетом для того, чтобы по нему проехала телега. Как только французы уйдут, мост будет восстановлен, расширен и торговля оживет. Для ополченцев каменная нить была символом надежды. Для армии Сульта — путем к спасению.

Хоган первым заметил, что переправа не уничтожена полностью. Соскочив с мула, он долго смотрел в подзорную трубу, потом от души выругался и протянул трубу Шарпу. Над ущельем уже вился пороховой дым: драгуны французского авангарда палили по ополченцам, а те отвечали из-за своих редутов. Интенсивность стрельбы первых была заметно выше.