Джеймс Лонго - Гитлер и Габсбурги. Месть фюрера правящему дому Австрии [litres с оптимизированной обложкой]

Слухи о войне снова пугали Европу, и в это время старый друг Франца-Фердинанда герцог Портлендский выпустил свои воспоминания. Вот что он писал о сараевском убийстве:

В своей бессмысленности оно было преступно и трагично. Невыразимо печально, что Англия так и не увидела, как всходит на престол этот выдающийся принц из дома Габсбургов. Разве крепкая и мирная власть в регионе Дунайского бассейна не стала бы сегодня решающим преимуществом? Этот благородный принц был истинным европейцем, и то, что мы видим сейчас, когда уже слишком поздно, ему было ясно уже тогда. Воздадим же должное его памяти: нельзя не признать, что, будь он теперь среди нас, многое было бы совершенно иначе [732] Portland, Duke of, Cavendish-Bentinck (герцог Портлендский, Кавендиш Бентинк), 328. .

Через пять месяцев после захвата Судетской области и год после аншлюса армии Гитлера заглотили остаток Чехословакии. Нацисты, снежный буран и мартовские иды нагрянули в Прагу одновременно. Джон Кеннеди оказался прав: страна, правительство и военные сдались без единого выстрела. Гитлер триумфально ввел армию в очередную покоренную европейскую столицу, но Прага встретила его совсем не так, как Вена. Никто радостно не кричал на улицах, не салютовал фашистским приветствием; на пустынных улицах царило холодное молчание [733] Gaddis , 127. .

Первым делом Гитлер объявил, что государства Чехословакия больше не существует, а потом осмотрел город с высоты тысячелетнего Пражского града. Древние королевства Богемии и Моравии он объявил протекторатами Германии. Ночью он спал в кровати Томаша Масарика, а через два дня улетел в Вену и снова остановился в отеле «Империал» [734] Nagorski, Andrew. Hitlerland – American Eyewitnesses to the Nazi Rise to Power, 258. Simon & Schuster, New York, 2012. . Исчезновение единственной в Центральной Европе подлинной демократии официальные круги встретили глухим молчанием. Руководители Англии и Франции надеялись, что, пожертвовав Чехословакией, можно будет избежать войны [735] Мюнхенское соглашение о сдаче Судетов и, шире, Чехословакии нацистам подписали Гитлер, Муссолини, Чемберлен и Даладье. Советский Союз не участвовал в «умиротворении нацистов», а, напротив, пытался создать систему коллективной безопасности в Европе, но встретил неприятие со стороны Великобритании и Франции. . Отто Габсбург не смолчал. Его гневная отповедь появилась в журнале Time: «Я решительно осуждаю грубую силу, с которой Германия подчинила себе Богемию и Моравию. Я осуждаю военную оккупацию Словакии германской армией» [736] Millard , 141. . Центральная Европа поняла, что теперь о мире можно забыть. Церкви в соседних Польше и Румынии заполнили люди, а правительства этих стран начали готовиться к войне.

Через четыре дня после захвата Судетской области президент Эдуард Бенеш подал в отставку. Чехословакия переживала тяжелейший в своей двадцатилетней истории кризис, а он заявил: «Я остаюсь тем, чем был всегда: убежденным демократом. Именно поэтому я ухожу. Глубоко убежден: лучше не мешать новому созвездию, которое восходит сейчас над Европой» [737] Sheheen, Vincent. Not Peace but a Sword, 276. Doubleday, New York, 1939. До наших дней наследие Бенеша вызывает неоднозначное отношение в Чешской Республике. . Бенеш попросил министров выполнять свои обязанности и оставаться на постах. Его сменил Эмиль Гаха, человек слабого здоровья, которого еще раньше, после встречи с Германом Герингом, сразил сердечный приступ. С пепельно-серым лицом, похожим на маску смерти, он умолял сограждан покориться судьбе. Из пражских громкоговорителей на горожан лились уговоры спокойно заниматься своими делами и быть «хорошими чехами и хорошими немцами» [738] Nostiz-Rieneck, Count (граф Ностиц-Ринек). .

София Гогенберг Ностиц-Ринек была и австрийкой, и чешкой, но Адольф Гитлер повелел, чтобы и она, и ее семья теперь стали немцами. В один миг у нее отобрали и прошлое, и будущее. Второй раз она ощутила сиротство: в 1914 г. убили ее родителей, а в 1938-м украли национальность и страну [739] Ibid. Католический священник одной из церквей, где молилась София Гогенберг, убеждал свою паству «перестать верить в доброту рода человеческого, а искать утешения в справедливом, непреклонном и строгом Господе Боге». Цит. по: Gaddis . George F. Kennan: An American Life, 122. .

Гестаповцы, не теряя времени, нагрянули в дом дочери Франца-Фердинанда. Особняк Ностиц-Ринеков обыскали от чердака до подвала, а четырех детей поместили под домашний арест. Софию и Фрица увезли в солидное здание банка на противоположном конце Праги, приспособленное под штаб-квартиру гитлеровской тайной полиции. Допрос шел несколько часов, но Фриц, стойкий сорокапятилетний отставной офицер Австрийской императорской армии, доказал свою несгибаемость. София тоже не дала себя запугать. Она, не дрогнув в Берлине, не оробела и в Праге. В конце концов мужа и жену отпустили, но теперь гестапо не спускало с них глаз.