Дмитрий Узланер - Жак Лакан - введение

Jouissance надо отличать от удовольствия, которое субъект испытывает в момент удовлетворения своих потребностей. Jouissance не связан с удовлетворением каких-то потребностей. Jouissance – это отдельная самостоятельная сила, связанная с влечениями, с их бесконечным потоком, с их бесконечным течением. Это удовольствие, получаемое от самого функционирования человеческого тела с его турбулентными, частичными влечениями.

Но при этом есть ключевое, принципиальное отличие jouissance от наслаждения. Причина, по которой это слово практически никогда не переводят ни на какие другие языки, то есть что в английском, что в русском языке jouissance обычно передают именно как jouissance , как некоторый непереводимый термин. Дело в том, что jouissance – это не просто наслаждение, это избыточное наслаждение, это чрезмерное наслаждение, это невыносимое наслаждение, это наслаждение, которое в какой-то момент оказывается связано с болью, которое оказывается связано со страданием. Подобно тому, как влечение в конечном счете оказывается влечением к смерти, так и этот jouissance в конечном счете этой своей избыточностью, своей чрезмерностью превращается в боль, превращается в невыносимость.

И подобно тому, как влечение необходимо определенным образом структурировать, без этого невозможно никакое полноценное психическое рождение субъекта, так и jouissance с его избыточностью необходимо ограничить, необходимо каким-то образом положить ему предел. То есть осуществить то, что Лакан будет называть кастрацией.

После того, как я рассмотрел теоретические моменты, связанные с различением таких понятий, как требование, желание, влечение, jouissance и так далее, уже можно перейти к следующему сюжету. К разговору о процессе психического становления субъекта. О том, как возникает субъект, и о том, как он развивается.

Лакан начинает с постулирования некоторого изначального единства матери и ребенка (рисунок 36). То есть они еще друг от друга не отделились, ребенок еще не выделился в качестве самостоятельного отдельного психического существа. Это диада мать – ребенок, и ребенок в этой диаде находится как бы в положении ничем не сдерживаемого, неограниченного jouissance . Этот jouissance связан как с функционированием собственного тела, так и с непосредственным взаимодействием с материнским Другим, с материнским объектом, с тем возбуждением, которое это взаимодействие провоцирует.

Рисунок 36.Изначальная диада [85] Fink B. A Clinical Introduction to Lacanian Psychoanalysis. Theory and Technique. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 2000. P. 91.

Наслаждение, связанное с таким непосредственным, тесным контактом с материнским объектом, это очень опасное состояние. Это состояние, которое Лакан сравнивал с челюстями крокодила, которые в любой момент могут схлопнуться и, соответственно, поглотить, уничтожить этого самого субъекта, так и не позволив ему возникнуть. Соответственно, для того чтобы это психическое становление, рождение, обособление будущего субъекта от Другого произошло, необходимо, чтобы это наслаждение было кем-то ограничено. Должен появиться кто-то третий, кто, соответственно, положит предел этому самому наслаждению и позволит субъекту продолжить процесс своего становления. Кто-то должен избавить субъекта от удушливого внимания материнского Другого.

Логично предположить, что этим третьим оказывается как раз отец (рисунок 37). Это выводит меня на тему, связанную с тем, что Лакан называл отцовской функцией, отцовской метафорой и в целом ситуацией Эдипова комплекса. Именно это я и буду разбирать дальше.

Рисунок 37.Диада и вмешательство отцовского третьего [86]

Но перед этим надо подумать вот о чем: а почему вообще это третье возникает во вселенной ребенка? Откуда оно возникает?

Оно возникает хотя бы из того факта, что мать не все время проводит с ребенком, в какой-то момент она уходит, или же он/она чувствует, что ее мысли заняты чем-то или кем-то другим, что она как будто бы не здесь, не с ним/ней. То есть как будто бы есть что-то такое, на что внимание матери отвлекается. Это рождает у ребенка знаменитый вопрос, который может быть назван основным, знаковым, главным вопросом во всем лакановском психоанализе – это вопрос „ Che vuoi?“ Или по-русски: «Чего ты хочешь?» Чего тебе не хватает и чего, соответственно, мне не хватает для того, чтобы заполнить ту нехватку, которая есть в тебе.