Александр Дюма: Жорж

He случалось ли вам в один из тех длинных грустных и холодных зимних вечеров, когда наедине со своими мыслями вы слушаете, как ветер свистит в коридорах и дождь хлещет по стеклам окон, когда, прижавшись лбом к камину, вы смотрите невидящим взглядом на потрескивающие в очаге головни, — не случалось ли вам почувствовать отвращение к нашему мрачному климату, к нашему сырому и грязному Парижу и умчаться в мечтах в какой-нибудь волшебный оазис, зеленый и свежий, где можно в любое время года на берегу живительного источника, у подножия пальмы, в тени ямбозы задремать, постепенно погружаясь в блаженство и негу?

Так вот, рай, о котором вы мечтаете, существует, эдем, куда вы стремитесь, вас ждет: этот ручей, убаюкивающий вашу дневную дремоту, ниспадает каскадом и рассыпается водяной пылью; эта пальма, охраняющая ваш сон, колышет под дуновением морского бриза свои длинные листья, словно султан на шлеме великана; эти ветви ямбозы с плодами, отливающими цветами радуги, манят вас в свою благоухающую тень. Следуйте за мной.

Отправимся в Брест, этот воинственный брат торгового Марселя, вооруженный часовой, который сторожит океан; там, среди сотен кораблей, охраняющих его порт, выберем один из бригов с узким корпусом, с легкими парусами и удлиненными мачтами, какими наделил суда своих смелых пиратов соперник Вальтера Скотта — автор поэтических романов о море. Сейчас как раз сентябрь — месяц, благоприятствующий долгим путешествиям. Взойдем на борт корабля, которому мы доверили нашу общую судьбу, оставим за собой лето и устремимся навстречу весне. Прощай, Брест! Привет, Нант! Привет, Байонна! Прощай, Франция!

Видите ли вы направо от нас этого гиганта высотой в десять тысяч футов? Его гранитная голова теряется в облаках, словно парит в них, а сквозь прозрачную воду можно различить его каменные корни, врастающие в бездну. Это пик Тенерифе, древняя Нивария, место встречи океанских орлов; вы видите, как они летают вокруг своих гнезд, и отсюда они кажутся не крупнее голубок. Но проплывем мимо, ибо не это цель нашего путешествия, ведь здесь только цветник Испании, а я обещал вам сад мира.

Видите ли вы слева эту голую скалу, лишенную растительности, беспрерывно обжигаемую тропическим солнцем? К этой скале на протяжении шести лет был прикован современный Прометей; это пьедестал, на котором Англия сама воздвигла памятник своему же позору, под стать костру Жанны д’Арк и эшафоту Марии Стюарт; это политическая Голгофа, которая в течение восемнадцати лет была местом паломничества всех проходящих кораблей; но мы направляемся не сюда. Проплывем мимо, нам здесь нечего делать: цареубийца Святая Елена лишилась останков своего мученика.

Вот мы и у мыса Бурь. Вы видите гору, устремившуюся вверх посреди туманов, — это тот самый исполин Адамастор, что предстал перед автором «Лузиад». Мы проплываем мимо крайней точки земли: этот мыс, обращенный к нам, выглядит словно нос корабля. В самом деле, посмотрите, как свирепо о него разбивается океан, но он бессилен, потому что этот корабль не боится бурь, потому что он направляется в порт вечности, потому что ведет его сам Бог. Проплывем мимо — за зеленеющими горами мы увидели бы бесплодные земли и обожженные солнцем пустыни. Проплывем мимо — я обещал вам прохладные воды, нежную тень ветвей, беспрерывно зреющие фрукты и вечные цветы.

Привет Индийскому океану, куда нас несет западный ветер; привет тем местам, где происходит действие сказок «Тысячи и одной ночи», — мы приближаемся к цели нашего путешествия. Вот печальный остров Бурбон, подтачиваемый вечным вулканом. Бросим взгляд на пылающий там огонь и улыбнемся царящим вокруг ароматам; потом, прибавив еще несколько узлов, пройдем между Плоским островом и Пушечным Клином, обогнем мыс Канониров и остановимся под флагом. Бросим якорь: рейд здесь удобный, наш бриг, утомленный столь долгим переходом, требует отдыха. Впрочем, мы достигли цели своего путешествия, потому что это и есть та счастливая земля, которую природа, кажется, скрыла на краю света, как ревнивая мать прячет девственную красоту своей дочери от оскверняющих ее взглядов, — это земля обетованная, жемчужина Индийского океана, это Иль-де-Франс.

А теперь, целомудренная дочь морей, родная сестра острова Бурбон, счастливая соперница Цейлона, позволь мне приподнять край твоей вуали и показать тебя моему другу-иностранцу, сопровождающему меня брату-путешественнику; позволь мне развязать твой пояс, о прекрасная пленница, ведь мы оба — странники из Франции, а, быть может, когда-нибудь Франция выкупит тебя, богатая дочь Индии, ценою какого-нибудь захудалого королевства Европы.