Томас Рид - Жилище в пустыне [сборник]

Ферма оказалась именно такой, какой он ее описывал: обширная плантация с хорошим деревянным домом и полями, обнесенными крепкой оградой. Я тотчас же приступил к устройству фермы с оставшимися деньгами. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что большую часть денег придется потратить на покупку рабов 25. Так или иначе, пришлось примириться с необходимостью покупки или найма рабов, что одинаково мне претило.

Успокоив себя тем, что я буду обращаться с рабами несравненно человечнее, чем другие плантаторы, я выбрал первый исход: купил несколько чернокожих мужчин и женщин и зажил плантатором. Почти лишенный оборотных средств, я вряд ли мог быстро разбогатеть, и дела мои, как вы увидите дальше, пошли неважно.

Первый урожай меня обманул: я едва выручил семена. Второй оказался и того хуже, и, к великому моему отчаянию, я понял причину повторных неудач: мне подсунули истощенную плантацию. Почва была, по-видимому, неплохая, и всякий неопытный человек назвал бы ее плодородной. Помню, как я сам вначале радовался своей покупке, считая, что заключил очень выгодную сделку, выложив так мало денег; но внешность часто бывает обманчива, и ничто не сравнится с разочарованием, которое принесла мне прекрасная плантация в штате Вирджиния. Она ровно ничего не стоила. В течение многих лет с нее снимали урожаи маиса, табака и собирали шелк. Земля покорно давала все эти плоды, не получая взамен ни одной крупицы удобрения, столь необходимого для поддержания ее производительной силы 26.

Итак, в первые два года я терпел неурожаи или же снимал очень плохую жатву. На третий год пошло еще хуже, если вообще могло быть хуже; четвертый и пятый не принесли никакого улучшения. Прибавлю, что к тому времени я стоял на грани банкротства. Прокорм и содержание моих бедных чернокожих весьма чувствительно отражались на сумме моих долгов. Нельзя было дольше оставаться на бесплодной плантации. Чтобы расплатиться с долгами, я был вынужден продать все: и ферму, и скот, и негров. Однако не все было продано.

Был среди чернокожих один добродушный парень, к которому мы с Марией сердечно привязались. Мне было жалко отдавать его под бич другого плантатора. Работником он был отличным. Между прочим, он первый раскрыл мне глаза на мошенничество бывшего владельца фермы. Сочувствуя моему горю, он изо всех сил, подавая пример товарищам, старался извлечь плоды из неблагодарной почвы, и бедняга долго и напрасно трудился. Решив вознаградить его за преданность, я отпустил его на волю. Однако он не ушел, чтоб не разлучаться с нами. Как видите, он здесь.

С этими словами рассказчик показал на Куджо, который неподвижно стоял в дверях и, широко осклабившись, слушал похвалы, расточаемые ему плантатором.

Ролф продолжал:

– После распродажи и расплаты с долгами у меня осталось не более четырехсот фунтов. Ценой потери я приобрел все же некоторый опыт и принял решение отправиться на запад, чтобы осесть в большой долине Миссисипи. Я знал, что при дешевизне земельных угодий в этой стране мне удастся приобрести довольно крупный участок, покрытый, конечно, лесом.

В ту пору внимание мое было приковано довольно трескучими объявлениями, мелькавшими в газетах.

В них рассказывалось о новом городе, который воздвигался в месте слияния Огайо и Миссисипи. Город этот был назван Каиро, и благодаря своему наивыгоднейшему положению, на стыке двух важнейших водных путей страны, он должен был стать в самое короткое время одним из цветущих городов Америки 27.

Так возвещали рекламы. В проспектах изображался план нового города с театрами, набережными, публичными зданиями и церквами всевозможных культов. Была объявлена продажа паев с правом на небольшой участок земли в окрестностях города, дабы жители его могли совместить занятия коммерцией и промышленностью с земледельческими трудами. Я не ел, не пил и не спал, пока не купил наконец акционерного пая и небольшой фермы в окрестностях.

Заключив сделку, я тотчас же выехал с женою и детьми, чтобы вступить во владение покупкой. Детей у меня тогда было трое; двое старших были близнецы-девятилетки. Так как в Вирджинию возвращаться я не собирался, Куджо, связавший свою судьбу с нашей, последовал с нами на Дальний Запад.

Мы проделали долгий томительный путь; но все испытания его были ничем в сравнении с тем, что ожидало нас по прибытии в Каиро.

Там стоял в великолепном одиночестве один-единственный дом, выстроенный на единственном клочке осушенной земли, окруженной болотами. Почти весь грунт, назначенный под город, находился под водой, участки, не залитые водой, представляли собой топи, заросшие тростниками.