Энтони Хоуп: Пленник Зенды. Месть Руперта [сборник]

– Что за черт! Побрейте его, и он будет королем!

Эта мысль показалась довольно причудливой для сна: пожертвовав моими густыми усами и старательно подстриженной бородкой, я должен был превратиться в монарха! Я опять собирался поцеловать принцессу, когда пришел весьма неохотно к заключению, что более не сплю.

Я открыл глаза и увидел двух людей, разглядывающих меня с большим любопытством. Оба были одеты в охотничьи костюмы и держали по ружью. Один из них был небольшого роста и довольно толстый, с большой круглой, как ядро, головой, с жесткими седыми усами и небольшими светло-голубыми глазами, слегка налитыми кровью. Другой был стройный молодой человек, смуглый, с изящной и грациозной фигурой.

Я решил мысленно, что первый – старый военный, а второй – принадлежит к хорошему обществу, но также знаком с военной жизнью. Впоследствии оказалось, что мои догадки были верны.

Старший приблизился ко мне, делая знак младшему следовать за ним. Тот исполнил это, вежливо приподняв шляпу. Я медленно встал на ноги.

– И росту такого же! – услыхал я бормотанье старшего, пока он оглядывал меня. Потом, прикоснувшись по-военному к шапке, он обратился ко мне:

– Могу ли я узнать ваше имя?

– Так как вы сделали первый шаг к знакомству, господа, – отвечал я с улыбкой, – не откажите уже и первые назвать себя.

Молодой человек с приятной улыбкой шагнул вперед.

– Это полковник Запт, – сказал он, – а меня зовут Фриц фон Тарленхайм; мы оба находимся на службе у короля Руритании!

Я поклонился и, обнажив голову, отвечал:

– Я – Рудольф Рассендилл, путешественник из Англии. Когда-то, в течение года или двух, служил в армии ее величества королевы!

– Значит, мы все братья по оружию! – возгласил Тарленхайм, протягивая руку, которую я охотно пожал.

– Рассендилл, Рассендилл! – бормотал полковник Запт.

Вдруг луч воспоминания промелькнул на его лице.

– Клянусь небом, – вскричал он, – вы член семейства Берлсдонов!

– Мой брат – лорд Берлсдон! – сказал я.

– Твоя голова выдала тебя! – хрипло засмеялся он, указывая на мою непокрытую голову.

– Фриц, вы знаете эту историю?

Молодой человек, как бы извиняясь, взглянул на меня. Его деликатность понравилась бы моей невестке. Чтобы успокоить его, я заметил, улыбаясь:

– Ага! Видно, эта история известна здесь, так же как между нами!

– Известна! – вскричал Запт. – Если вы поживете здесь, едва ли кто-нибудь усомнится в ней!

Я начинал испытывать неловкость. Если бы я сознавал раньше, какое явно выраженное происхождение носил на себе, то долго бы колебался, прежде чем приехать в Руританию. Теперь же было поздно отступать.

В эту минуту звонкий голос раздался из лесу позади нас:

– Фриц, Фриц, где же вы?

Тарленхайм вздрогнул и поспешно сказал:

– Это король!

Старик Запт снова рассмеялся.

Из-за ствола дерева выскочил и остановился перед нами молодой человек. Взглянув на него, я издал крик удивления; а он, увидав меня, отступил назад, внезапно пораженный. Исключая усов и бороды и осанки, полной достоинства, которую его положение давало ему, исключая, что ему не хватало, может быть, полдюйма – нет, меньше, но все же немного не хватало – до моего роста, король Руритании мог бы быть Рудольфом Рассендиллом, а я Рудольфом, королем.

Секунду мы стояли неподвижно, смотря друг на друга. Потом я снова обнажил голову и почтительно поклонился. К королю вернулся голос, и он спросил с удивлением:

– Полковник, Франц, кто этот господин?

Я хотел ответить, когда полковник Запт, ставши между королем и мною, стал говорить вполголоса с его величеством. Король был выше Запта, и пока он слушал, его глаза от времени до времени искали моего взгляда. Я смотрел на него долго и внимательно. Сходство было, без сомнения, поразительное, хотя я также видел и разницу. Лицо короля было слегка мясистее моего, контуры его овала чуточку округлее, и, как мне показалось, его рту недоставало той твердости (или упрямства), которая ясно виднелась на моих крепко сжатых губах. Но, несмотря на это и минуя другие мелкие различия, сходство являлось поразительное, неоспоримое, удивительное.

Запт перестал говорить, а король все еще хмурился. Потом, постепенно, углы его рта стали вздрагивать; его нос опустился (как опускается мой, когда я смеюсь), его глаза сверкнули, и вдруг он разразился самым веселым, неудержимым, разнесшимся по лесу, смехом.

– Добрая встреча, брат! – вскричал он, подходя ко мне, хлопая меня по спине и все еще смеясь. – Вы должны простить мое удивление. Я не ожидал, что увижу своего двойника в это время дня, не правда ли, Фриц?