Генри Хаггард - Ожерелье странника. Голубая портьера. Дни моей жизни. Последняя бурская война

Несколькими минутами позже облака разошлись, и совсем низко в чистом небе засверкала огромная луна, осветив могильный холм и равнину, за исключением того места холма, где стояли мы.

— Вы что-нибудь видите? — наконец спросила Фрейдиса. — Если нет, то нам лучше уйти, так как Странник появляется только при восходе луны.

Стейнар и Идуна сказали, что они не видят ничего, но я что-то заметил и предложил им взглянуть туда, где тени:

— Может быть, это волк движется. Нет, это человек… Смотрите, Идуна!

— Я не вижу ничего! — воскликнула она.

— Присмотритесь внимательнее, — подсказал я. — Он достиг вершины холма и остановился, глядя на юг. О! Теперь он повернулся, и лунный свет отражается на его лице.

— Это игра вашего воображения, Олаф, — вступил в разговор Стейнар. — А если нет, то опишите нам, как он выглядит?

— Он выглядит так, — начал я. — Это высокий и величественный мужчина, он кажется молодым, несмотря на годы и свою скорбь. У него старинные богатые доспехи со следами ударов и пятнами. На его голове шлем с двумя длинными наушниками, из-под которых видны темные волосы с сединой. Он держит в руке меч красного цвета с золотым крестом на рукоятке и указывает мечом на вас, Стейнар. Похоже, что он на вас сердит или о чем-то предупреждает вас.

Позднее я вспомнил, что, когда Стейнар услышал эти слова, он вздрогнул и застонал. Но в тот момент я не придал этому значения, так как Идуна изумленно обратилась ко мне:

— Взгляните, Олаф, нет ли ожерелья на этом человеке? Я вижу ожерелье, висящее в воздухе над холмом, и больше ничего.

— Да, Идуна, на нем ожерелье, надетое поверх кольчуги. Каким оно вам кажется?

— О, восхитительным, восхитительным! — вскричала она. — Цепь из тусклого золота со свисающими с нее золотыми раковинами, инкрустированными голубым. А между ними зеленые драгоценные камни, каждый из которых содержит в себе луну.

— То же видно и мне, — подтвердил я, так как действительно это видел. — Смотрите, все исчезло!

Фрейдиса повернулась, и по ее темному лицу блуждала загадочная улыбка; она слышала весь наш разговор.

— Кто лежит в этом холме, Фрейдиса? — полюбопытствовала Идуна.

— Что я могу сказать, госпожа, если он лежит здесь более тысячи лет, а может быть, и несколько тысяч? Но я слышала историю о нем, не знаю только, правдива она или нет. О том, что он был конунгом здешней земли, отправившимся за мечтой далеко на юг. Это была мечта об ожерелье, о том лице, которое его тогда носило. Много лет странствовал он и в конце концов вернулся на это место, бывшее его домом, но теперь на нем было ожерелье. Едва он увидел с моря этот берег, как тут же упал, и жизнь покинула его. Что приключилось с ним во время его странствий, никто не знает, его история утеряна. Единственное, что еще рассказывают, так это то, что люди похоронили его под этим холмом, одетого в доспехи и с ожерельем, которое он носил, — там, где Олаф видел его только что… или думал, что видел. Странник иногда стоит в лунном сиянии при восходе ночного светила, его лицо носит печать тревог, пережитых им на жизненном пути, и он смотрит на юг… Всегда только на юг.

— А ожерелье все еще находится в могиле? — с нетерпением спросила Идуна.

— Без сомнения, госпожа. Кто осмелится тронуть святую вещь, рискуя навлечь на себя проклятие Странника и его богов, то есть собственную смерть? Ни один мужчина, даже из-за дальних морей, я думаю, не способен на такое.

— Не совсем так, Фрейдиса. Я знаю по крайней мере одного, кто осмелится это сделать ради меня. Олаф, если вы любите меня, преподнесите мне это ожерелье в качестве свадебного подарка! Должна вам сказать, что, увидев его один раз, я желаю завладеть этим ожерельем больше всего на свете!

— Вы слышали слова Фрейдисы? — напомнил ей я. — Тот, кто совершит это кощунство, навлечет на себя несчастье и смерть.

— Да, я слышала, но все это глупости! Кого могут напугать мертвые кости? Что же касается призрака, которого мы видели, то он бессилен делать добро и зло. Это всего-навсего видение, созданное волшебным светом луны, или же колдовство Фрейдисы. Олаф, Олаф, добудьте мне это ожерелье, или я больше никогда не поцелую вас!

— Это означает, что вы не хотите выйти за меня замуж, Идуна?

— Это означает, что я выйду замуж только за человека, который вручит мне это ожерелье. Если вы боитесь сделать это, то, может быть, тут найдутся другие, которые попытаются достать его.

Когда я услышал эти слова, меня внезапно охватил сильнейший приступ гнева. Разве мог я допустить, чтобы прекрасная женщина, которую я любил, насмехалась надо мной?