Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

— Насколько я мог видеть и слышать от других, — продолжал Гарниш, — король ведет себя с примерным великодушием и тактом. Он объехал ряды войск в сопровождении Бюлова и барона Рейнгарда и, напомнив солдатам об их присяге, предоставил желающим сложить оружие и присоединиться к народному восстанию; затем он обратился к офицерам и предложил отправиться в Англию и Америку тем из них, которые не расположены сражаться за него… Никто не двинулся с места и раздался единодушный крик: «Vive le Roi!» Иероним снял шляпу и сказал, что «принимает эти слова за новую присягу!» «Я знаю солдат, — добавил король, обращаясь к Бюлову, — так как провел несколько лет в лагере, но в первый раз встречаю между ними человека, который воспользовался моим расположением и милостями, чтобы предать меня с таким коварством…»

Герман слушал с напряженным вниманием, но Гарниш неожиданно остановился и воскликнул раздраженным голосом:

— А знаете ли вы, кто командует бригадой, которая в этот момент угощает картечью несчастный народ, восставший за свои права? Догадаться мудрено, и поэтому я назову его… Это один из предводителей восстания, полковник Л., он присутствовал на последнем заседании у Дернберга, за ночь успел одуматься, а сегодня утром предложил свои услуги королю, и произведен в бригадные генералы!..

Герман изменился в лице. Новость была настолько неожиданная, что он не мог ничего сообразить в первую минуту.

— А теперь, — продолжал Гарниш, — советую вам успокоиться! Не хотите ли зайти ко мне? Вы увидите баронессу Рейнгард… Когда вспыхнуло восстание, посланник привез ко мне свою жену и детей и отдал их на мое попечение, говоря, что я, вероятно, принадлежу к числу заговорщиков. Сам он решил сопровождать Иеронима в том случае, если его величеству придется искать спасения в бегстве.

Герман чувствовал себя настолько расстроенным, что отказался от приглашения и отправился домой. Проходя мимо отворенных окон одной гостиницы, он слышал, как хозяин успокаивал свою жену: «Chere, Catherine! Bonnes nouvelles! Король в городе, мы победили!..»

Народное ополчение с рассветом достигло вершины горы, с которой открывался вид на Кассель и окрестности; и здесь глазам его представилось неожиданное зрелище. Перед ним на незначительном расстоянии находились королевские войска, расположенные в боевом порядке, так что вместо ожидаемого приступа предстояла битва в открытом поле. Тем не менее мужество не покинуло их. Они двинулись вперед, несмотря на превосходство неприятельских сил; но картечные залпы быстро опустошили их ряды. Дернберг показывал чудеса храбрости и присутствия духа, так как решился победить или обречь себя смерти; и она постигла бы его, если бы ополчение, состоящее преимущественно из крестьян, не обратилось в бегство и не увлекло за собой храброго предводителя. Солдаты кирасирского и других полков, принявшие участие в восстании, последовали их примеру и рассеялись в разные стороны. Только незначительная часть их осталась на поле битвы и отступила по команде офицеров, преследуемая неприятельскими выстрелами; к ним присоединились остальные предводители восстания, дворяне, чиновники и другие члены Прусско-гессенского союза. Весьма немногие добрались до ближайшей границы, где все было приготовлено для их бегства: одни были убиты, другие взяты в плен, в том числе Дернберг и Гейстер, которые были захвачены по дороге в Гомберг.

Между тем роковая тишина, наступившая по окончании битвы, и неизвестность были настолько мучительны для Германа, что он велел оседлать лошадь и выехал за город. Здесь увидел он печальное зрелище: обширная равнина была усеяна убитыми и ранеными; вооруженные отряды вели партии пленных. Герман сошел с лошади, сердце его усиленно билось — исход битвы был очевиден, но от кого узнать об участи Гейстера, Дернберга и других?

Ему недолго пришлось ждать: мимо него провели новую партию пленных, между ними он увидел Гейстера, который, по-видимому, изнемогал от усталости, но лицо его оживилось, когда Герман, не помня себя от горя, бросился к нему на шею. Слезы навернулись на глаза Гейстера.

— Бедная Лина! — проговорил он с усилием.

Герман пошел рядом с ним.

— Тебя нужно спасти, Людвиг! — шепнул он.

— Это невозможно! — возразил Гейстер. — Моя участь решена…

— Не падай духом, Людвиг! Остается одно средство — просить короля о помиловании. Не можешь ли ты назвать кого-нибудь, кто имеет на него влияние? Я совсем потерял голову…