Эрик Метаксас - Мартин Лютер. Человек, который заново открыл Бога и изменил мир

Все эти подробности мы слышали бессчетное множество раз. Об этом рассказывают на многих языках экскурсоводы в памятных местах, связанных с Лютером; об этом пишут во многих книгах о Лютере (в том числе глубоких и увлекательных книгах), в интернет-публикациях и в блогах. Но все эти семь «фактов» ложны. Все это – красочные, но сомнительные истолкования или дополнения к реальным фактам, со временем окостеневшие и окаменевшие в мраморе благочестивой легенды, передающейся из уст в уста уже полтысячелетия. Благочестивым преданиям «пастора» Уимса о Джордже Вашингтоне, рубившем вишни и бросавшем через широкий Потомак серебряные доллары, всего сто пятьдесят лет; мифы о Лютере существуют более чем втрое дольше. Следовательно, культурные корни их намного глубже. Надеюсь, моя книга внесет свой скромный вклад в отделение истины от мифов.

Поразительна не только роль Мартина Лютера в истории. Экстраординарно и все, что привело к событиям, изменившим мир: его внешность, характер, поведение. Однако все эти необычные черты не сопровождали его с рождения: они начали проявляться постепенно уже после 1517 года. И потому стоит задаться вопросом, что вызвало изменения в личности и характере Лютера после публикации его тезисов. Как примирить сурового, мрачного, до крайности благочестивого монаха, каким был он в ранние годы, с «поздним» Лютером – шумным, задиристым, бесстрашным, всегда готовым сыпать солеными шутками и оскорблениями? Как тихий, серьезный, педантичный юноша превратился в завзятого шутника, порой доходящего до клоунады и непристойностей? Перемена в нем совершилась не с такой скоростью, как с Павлом на дороге в Дамаск – и все же перемена эта очевидна и важна. Что бы с ним ни произошло, Лютер как будто родился заново – и превратился в этакого веселого дудочника, шута, зачарованного открывшейся ему новизной, свободой и радостью настолько, что многие считали его одержимым – или попросту сумасшедшим.

Краткий ответ на этот вопрос – и причина того, почему история Лютера не похожа ни на какую иную – состоит в том, что после долгого и мучительного поиска он наконец Божьей милостью нашел то, чего жаждут все люди после того, как утратили Эдем. Он нашел герменевтический рычаг, которым можно поднять весь мир на высоту небес. Такова основная проблема человечества: как перекинуть мост через бездонную пропасть между несовершенным человечеством и совершенным Богом, землей и небесами, смертью и жизнью. И Лютер открыл, что проблема эта уже решена: пятнадцать столетий назад ее разрешил иудейский Мессия. Так что открытие его лучше назвать «повторным открытием». Все дело только в этом: в простой вере, с которой мы принимаем диагноз, поставленный Богом, и предложенное Им решение неразрешимой проблемы. Стоит принять это – и проблема решена. Много столетий народ Божий блуждал в пустыне, пока этот новый Моисей наконец не вывел его в землю Обетованную.

Далее Лютер пришел к мысли, что делать что-то иное, помимо простого принятия веры, значит ломиться в открытую дверь. Это означает, что мы пытаемся добавить нечто к уже совершенному деянию Божьему – и ни к чему, кроме неудачи, это привести не может. Вот почему, словно безумец – или, вернее сказать, словно человек, понимающий, что ему посчастливилось обрести великое знание – каждую следующую секунду своей жизни, каждую калорию своей энергии посвятил он распространению этой великой истины, изменившей мир. Он проповедовал бесстрашно – но не потому, что был бесстрашен от природы; скорее потому, что в своем открытии ясно прочувствовал ничтожность и бессилие самой смерти. Смерть побеждена навеки: такова главная мысль его проповеди. История Мартина Лютера поразительна и драматична – и не менее поразительны последствия его истории для мира, вплоть до наших дней. О том, как вышло, что Мартин Лютер заново открыл величайшую благую весть, и как далее он посвятил жизнь проповеди благовестия по всему миру – и рассказывает эта книга.

У истории Мартина Лютера нет начала. Связано это с тем, что всякая попытка рассказать эту поистине неординарную историю поистине неординарного человека немедленно сталкивается с двумя парадоксами, делающими любое ясное и четкое начало невозможным. Один из этих парадоксов – календарный; второй же столь странен, что в нем трудно увидеть что-то помимо простого совпадения.