Александр Трубников - Рыцарский долг

— Стали бы мы тебя за собой волочить и ногу твою обихаживать! — обиделся де Мерлан. — Поживешь пока, не дрейфь. Зачем скакал посреди ночи в Рикорданский замок, можешь не рассказывать, и так понятно. Ответь лишь, кто тебя послал, — бальи, граф Томмазо?

Николо обреченно кивнул.

— Вот и ладно, — Робер, подмигнув незаметно Жаку, продолжил ненавязчивый допрос: — И что, по-твоему, теперь должен делать император, пошлет ли он за нами погоню?

— Он не будет рассеивать свое войско и так невеликое, — покачал головой студиозус. — Если с утра вслед за вами и выйдет отряд, он не будет удаляться от Акры.

— Стало быть, дальше пограничной ар-Рамы нас преследовать не станут, — подытожил Робер. — Так что, как говорил покойный дядюшка, граф Гуго де Ретель, запирая пленных рыцарей в подземелье своего замка: «Чувствуй себя как дома». Мы пошли готовиться к путешествию, а ты пока побудешь в компании моего слуги.

В комнату вошел Рембо. Бывший жонглер, ныне оруженосец де Мерлана, знавал Николо еще в Марселлосе. При виде своего бывшего покровителя он превратился в столб. Каранзано при виде старого знакомца, в свою очередь, изменился в лице.

— Здесь не хватает, пожалуй, только доблестного капитана Турстана, чтобы почувствовать, будто мы снова плывем на «Акиле» из Марселлоса в Мессину…

Жак и Робер, оставив бывшего жонглера и бывшего студента вспоминать о своих дорожных приключениях, вышли в общий зал.

— Я одного из надежных слуг поставил за соседней стеной, — пробормотал Робер, — пусть послушает, о чем они там говорят, — нет ли все же измены? Если они не в сговоре, то берем студента с собой. Если же что не так — то отдадим Аббасу.

До утра осталось не так уж много времени, и друзья, переодевшись в светские наряды, начали обустраиваться на ночлег.

— Как говорил мой покойный дядюшка, граф Гуго де Ретель, объявляя на марше привал: «Отдых — это оружие. Людей, которые умеют отдыхать, еще меньше, чем тех, кто умеет работать».

С этими словами достославный рыцарь взбил устроенную из охапки сена постель и двинулся в противоположный угол комнаты, где лежали вязанки хвороста. Взяв одну из вязанок в руки, он вдруг остановился напротив двери.

— Что там? — спросил Жак.

— Тише, — рыцарь встопорщил усы и прижал палец к губам. — Слышу шум на дороге. Похоже, у ворот не меньше десятка всадников. Воистину у Аббаса сегодня удачный день, а точнее ночь — от гостей просто нет отбоя…

В подтверждение этих слов снаружи раздался громовой голос:

— Хозяин, именем императора, отворяй калитку! Мы выполняем особое поручение и хотим тебя кое о чем расспросить!

— Расспросить Аббаса? — хмыкнул Робер. — Он бы еще захотел допросить надгробную статую крестоносца в родовом склепе замка Ретель. Ей-богу, узнал бы гораздо больше…

— Тихо! — на сей раз оборвал приятеля Жак. — Похоже, Аббас все же впустил их вовнутрь.

Судя по голосам, в зал вошли трое.

— Мы гонимся за рыцарским отрядом, выехавшим на закате из Акры, — послышался чистый высокий голос. — Они направились вдоль побережья на север, в сторону Тира, но затем неожиданно свернули на восток. Мы отследили их путь до дороги, ведущей в Капернаум, однако после твоего постоялого двора никто не видел и не слышал никаких всадников.

— Ничего не знаю, господа, — хриплым разбойничьим голосом отвечал Аббас. — У меня останавливаются разные путники. Вот и сейчас ночует киликийский торговый караван. А никаких рыцарей, ускакавших в сторону Галилеи, я видеть не видел, в чем могу поклясться хоть Девой Марией, хоть боевым верблюдом пророка…

«Хитер наш хозяин, — подумал Жак, — он ведь и в самом деле не видел, как мы ускакали в Галилею».

— Ладно, шут с тобой, — громыхнул второй. — Сейчас поедем дальше искать. Только время зря потеряли. А пока принеси-ка нам кувшин вина, горло промочить, да вели подать воды нашим воинам.

Скрипнула дальняя дверь — Аббас отправился исполнять поручение нежданных гостей. Дождавшись ухода хозяина, двое незнакомцев продолжили разговор.

— Ох и не нравится мне все это, — сотрясая воздух, громыхнул первый. — Ну отправил Фридрих тевтонский отряд за кем-то в погоню, он император, его право. Но зачем меня-то было посреди ночи поднимать? Ведь мой господин, бальи граф Томмазо, отлично знает, что я, после той стычки, с любым братом-тевтонцем на одном поле и сусликов ловить не стану…

— Не переживайте, монсир, — ровным вежливым голосом, в котором, однако, сквозил холод ирландских морей, отвечал второй. — Поверьте, что и я, как собрат госпиталя Святой Марии Тевтонской, испытываю по отношению к вам не менее теплые чувства. То, как вы насмерть зарубили пятерых наших братьев в ответ на их вполне законное замечание о недопустимости распевания громких песен в трапезной комтурии во время заутрени… Но, хорошо зная вашего господина, графа Томмазо д'Арчерра, возьму на себя смелость предположить, что он просто решил приставить к нам свое доверенное лицо, дабы быть уверенным, что ваше отношение к ордену обеспечит самый беспристрастный надзор.