Джулия Бойд - Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов

Через несколько недель после подписания перемирия Смит отправил своей жене письмо в Новую Англию (США), в котором были такие строки: «Наверное, тебе интересно узнать все о «гуннах», что они за люди и так далее. Понять их не так-то просто. Сложно сказать, кто они такие» [22] Ibid. . Вскоре лейтенант назвал немцев «гордыми сфинксами», наблюдая, как быстро они снова принялись трудиться, несмотря на отсутствие подходящих условий. Смит также отметил, что, хотя немцы, судя по всему, полностью смирились с американской оккупацией, они с большим цинизмом относятся к собственной молодой республике, а также живут в «смертельном страхе перед большевизмом» [23] Ibid., 23 December. .

Лейтенант наверняка бы согласился с наблюдением другого американца, чье имя осталось неизвестным. Путешественник писал, что «чем дольше живешь в Германии, тем больше удивляешься простоте (иногда наивной, а иногда раздражающе глупой) и дружелюбию людей». Этого американца поражала неожиданная человеческая теплота, которую он почувствовал в немцах. Одна женщина, которая жила в британском секторе оккупации в Кельне, помогла ему понять происходящее:

«До прихода англичан мы голодали. Сейчас в обращении появились деньги, а в магазинах есть продукты и даже «молочка» из Англии, Франции и Скандинавии. Многие из английских солдат и офицеров относятся к нам дружелюбно. Я сама вышла замуж за британца. У меня дома расквартировали двух британских офицеров, однажды они пригласили своих сослуживцев, и я сделала пунш. Один из гостей попробовал его и сказал, что не уедет из Кельна до тех пор, пока я не соглашусь выйти за него замуж. Вот и все» [24] ‘The American Watch on the Rhine by an American’, Society of Friends Library, London, Friends’ Emergency War Victims Relief Committee (FEWVRC) 1914–1924, 10/3/7. .

В американском секторе оккупации с гораздо большей строгостью, нежели в британском, следили за общением с немцами и запрещали братание. Однако насаждать эти жесткие правила в реальности было довольно сложно, так как многие американские солдаты имели немецкие корни. К началу войны в США проживало около восьми миллионов американцев, родители или бабушки и дедушки которых были выходцами из Германии. Эти солдаты воевали с немецким государством, но тепло относились к населению Германии. Да и разве могли они вести себя иначе, когда немки стирали их одежду и пекли им печенье, словно родные матери? А что касается девушек, как точно подметил Смит, «обычному солдату совершенно все равно, как ее величать: фройляйн или мадемуазель. Он просто хочет вскружить ей голову и потом вернуться домой» [25] Truman Smith to his wife Kay, 20 December 1918, TSP. .

Между победителями и побежденными сложились сложные отношения, которыми восхищалась Виолетта Маркхам, убежденная сторонница либерализма и внучка архитектора и садовника сэра Джозефа Пакстона. В июле 1919 г. она вместе с мужем-полковником прибыла в расположение британских войск в Кельне. Ее поразили «вежливость и хорошее отношение немцев», среди которых англичане жили, словно завоеватели. Маркхам спрашивала себя: «Как могут эти люди, по крайней мере внешне, не проявлять никакого недовольства теми, кто их победил?» [26] Markham, pp. 15–16. Женщина также не могла понять, почему многие «фрицы» приходили на различные военные мероприятия англичан на площадь Домплац, где «с мрачным и непокорным видом» возвышался собор, тонувший в море камуфляжа. «Разве можно себе представить, – писала она, – чтобы на военный парад немецких войск около Букингемского дворца пришли толпы жителей Лондона?» Холодным ноябрьским днем 1919 г., в первую годовщину подписания перемирия, Маркхам наблюдала, как на ступеньки собора поднялись горнисты и в тишине, «нарушаемой лишь стонами ветра», прозвучал сигнал отбоя [27] Ibid., pp. 56–57. .

Маркхам и ее муж жили в доме со всеми удобствами (в нем, как и во многих других домах Кельна, имелось центральное отопление). Постепенно их отношения с хозяйкой становились все более дружескими, а с прислугой, напротив, не складывались. «Кухарка Гертруда сама респектабельность и ходячая добродетель, – писала Маркхам. – Но при этом люто ненавидит англичан и часто спорит с солдатскими слугами» [28] Ibid., p. 71. . Вполне возможно, что такое отношение к британцам, как у Гертруды, было гораздо более распространенно среди немцев, чем Маркхам готова была признать. Писательница Винифред Холтби ничуть не сомневалась в этом. В письме своей подруге Вере Бриттен она призналась, что Кельн произвел на нее «душераздирающее впечатление»: