Федор Раззаков - Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол

Во всех этих делах главным элементом разоблачения было обвинение в коррупции. Это был беспроигрышный вариант, поскольку никто лучше КГБ не знал о том, где и в каких масштабах распространилось это зло. Ведь именно Лубянка не только собирала компрометирующий материал на всех высокопоставленных советских чиновников в стране (причем в обход негласного запрета, который нарушался по велению самого же высшего руководства страны), но и непосредственно участвовала в вовлечении многих из них в коррупционные сети для того, чтобы иметь потом рычаг давления на них. Широкой же общественности эти разоблачения подавались под видом системной борьбы с коррупцией. Хотя на самом деле это были всего лишь клановые войны, должные сместить с шахматной доски неугодные высшим руководителям страны политические фигуры.

С воцарением в Кремле Юрия Андропова первым в этой клановой войне пал бывший глава МВД Николай Щелоков. Следом должны были пасть Сергей Медунов, глава Московского горкома и член Политбюро Виктор Гришин (для его компрометации с осени 1982 года КГБ начал в столице облаву на нечистых на руку махинаторов от торговли) и глава Узбекистана Шараф Рашидов. Причем к каждому из них у Андропова были свои претензии, но было одно обстоятельство, которое их объединяло — все они мешали либо лично Андропову, либо кому-то из приближенных к нему людей в их притязаниях на высшую власть. Например, Щелоков мог занять пост заместителя Председателя Совета Министров СССР или даже секретаря ЦК КПСС, а Медунов, будучи главой Краснодарского края, который был главным конкурентом Ставропольского края, где властвовала андроповская креатура Михаил Горбачев, мог стать главой правительства РСФСР. Случись это, и Андропову пришлось бы иметь дело сразу с двумя сильными личностями, занявшими весомые посты и никогда не скрывавшими своих антипатий к шефу КГБ.

Та же история была с Гришиным и Рашидовым. Причем первый был опасен для Андропова особенно — даже еще больше, чем Щелоков и Медунов. Ведь Гришин был членом Политбюро, который вот уже более полутора десятка лет возглавлял самую влиятельную в масштабах страны вотчину — Московский горком, в партийной организации которой состояло большинство членов Политбюро, а также министров и других влиятельных чиновников из партийногосударственного аппарата. Чтобы осадить Гришина в его возможных притязаниях на пост генсека и была задумана «Операция “Мосторг”». По задумке Андропова, человек, который допустил разгул коррупции в столице СССР, просто не имел права претендовать на высший пост в стране.

Что касается Рашидова, то до поры до времени лидер Узбекистана не представлял для Андропова никакой угрозы в его притязаниях на высшую власть. Ведь Рашидов даже не был членом Политбюро, на протяжении 21 года (единственный случай в истории!) обитая в его «предбаннике» — оставаясь все это время всего лишь кандидатом в высший партийный ареопаг. Но в самом начале 1982 года все вдруг резко изменилось.

Когда Шараф Рашидов вошел в просторный кабинет, выделенный для Брежнева, тот лежал на диване, накрытый пледом и смотрел в потолок. Но едва генсек услышал шаги на пороге, как взгляд его переместился сначала на гостя, а затем на стул, который стоял напротив дивана. Это было беззвучным приглашением гостю занять пустующее место. Несколько минут назад на этом стуле сидел личный врач генсека Михаил Косарев, который провел очередной осмотр Брежнева, около двух часов назад пережившего страшное событие — аварию на ташкентском заводе имени В. П. Чкалова. Во время осмотра предприятия на делегацию во главе с Генеральным секретарем обрушилась металлическая конструкция с людьми, в результате чего Брежнев и сопровождающие его лица (в их числе был и Рашидов) едва не погибли. К счастью, все обошлось благополучно (серьезно пострадал лишь один человек — прикрепленный (охранник) генсека Владимир Собаченков), однако медицинский осмотр, проведенный в резиденции, обнаружил травму и у Брежнева — у него была сломана правая ключица. Врачи предложили ему немедленно завершить визит в Узбекистан и срочно вернуться в Москву, однако генсек эту рекомендацию отмел с порога. И на это у него были веские причины. Во-первых, он должен был лично наградить республику орденом Ленина за большой вклад в народное хозяйство страны. А во-вторых (и это было главным в его визите), ему надо было переговорить с Рашидовым на весьма конфиденциальную тему, которая не терпела отлагательств. И так получилось, что этот разговор Брежневу пришлось вести, будучи не в самом лучшем состоянии. Именно с этого генсек и начал свой разговор с Рашидовым, едва тот уселся на стул: