Д Кузиманза - Раз — попаданец, два — мерзавец [СИ]

Ну, хорошо, предположим, так и надо. Допустим, в этом и заключается мое задание здесь — осуществлять чужие планы.

Но ведь тот же Аркадий Матвеевич может сказать:

— Егоров, вы не справились. Задание вы не выполнили, и по нашему договору вам ничего не полагается. Мы его расторгаем, можете быть свободны.

Я начну что-то бормотать об отсутствии полноценного инструктажа, о том, что только успел поставить подпись, как оказался на, так сказать, рабочем месте, и никто ничего мне больше не сообщал. Что «известный и богатый дворянин» оказался бедным князюшкой на побегушках. А они мне «врежут»:

— Кто вам виноват, что сразу же не поинтересовались подробностями и конкретностями. Никто не обязан лезть вам в голову и разбираться, что вы знаете, а что — нет. Работа не выполнена. Прощайте.

Короче говоря, скажут все, что говорит в таких случаях начальство.

И это еще полбеды. Но ведь я не знаю, сколько проторчу в этом одна тысяча семьсот сороковом году!

А если останусь здесь и в сорок первом, и в сорок втором? Пока житье мое здесь не худо, но, как я уже понял, это просто чудо. О чудесах позже. Но о житье своем в двадцать первом веке я не позаботился, никого не предупредил, что какое-то время буду отсутствовать. Что будет с моей квартирой, что будет с моими временными, но подработками в музейных фондах? Что будет вообще с гражданином Александром Егоровым?

Никаких пунктов об этом я не помню, тогда мое внимание было сосредоточено только на вознаграждении. Я не воспринимал слова Аркадия Матвеевича буквально. Под влиянием телефонного разговора, заманившего меня в театр «Палитра», я сочинил и сам себе потом рассказывал сказочку о съемках фильма. Кроме пунктов о вознаграждении, я ничего из договора не помню! А что если там нет больше никаких обязательств по отношению ко мне, зато в случае неудачи я обязан выплатить большую сумму штрафа или неустойки?! А что если я должен возвращаться отсюда за огромную плату или вообще своим ходом?!

Весь в холодном поту я вскочил с постели. Было темно, издалека доносился шум из крыла дома, где куролесил поручик Майский. В углах голосили сверчки и скреблись мыши. А я стоял, ослепленный открывшейся мне хрустальной ясностью.

Саша Егоров был чужой в этом дне, месяце, году, веке. Но до сих пор его мало волновали бытовые, моральные и прочие здешние отличия от времени, из которого он стартовал. Иногда он их замечал, но чаще всего они скользили по поверхности его восприятия, давая ему невероятную возможность находиться в незнакомой среде и обстановке, не отвлекаться испуганно и напряженно на каждую мелочь, неважную для его миссии.

Он понимал язык и не удивлялся, что воспринимает его в переводе на не слишком правильный литературный русский конца двадцатого — начала двадцать первого века. Он разумел, что очень хорошее отношение к нему Смилянича и Елизаветы Петровны ничем особым в нем не вызвано, но его это мало трогало. Он даже не боялся заболеть в этом веке без антибиотиков и болеутоляющих средств и умереть, например, от холеры.

Он почти ничего не помнил из своей жизни в двадцать первом веке.

Теперь я все это осознал.

Так было до сих пор и так будет в дальнейшем. Мне обеспечена максимальная психологическая и физическая безопасность, чтобы успешно выполнить странное задание: подчиняться обстоятельствам, которые зависят от других людей, но незаметно для них и для себя быть веткой в течении ручья, пылинкой в точном механизме, банановой кожурой под каблуком.

Я изменю ход событий, даже не заметив этого, не задумываясь, и меня невероятно щедро вознаградят.

Нащупав в полумраке на столе кувшин с молоком, я сделал несколько глотков. Потом шикнул на сверчков и мышей, вернулся в постель и спокойно заснул.

А вот наша «делегация в Европу» переживала такие трудности и повороты судьбы, которые не смогли предусмотреть ни Бирон, ни Смилянич.

Реальная жизнь отличается от спланированных интриг тем, что происходят не только плановые события, но и другие, которые первыми порождаются.

Познакомить Линара с Анной Клингой было можно, но при дворе короля Августа III ничего не делалось без того, чтобы об этом не узнал граф Брюль, когда-то очень бедный дворянин родом из Тюрингии, последний и самый младший из четырех братьев Брюль фон-Ганглоффс-Земмерн, а ныне первый министр, который имел намного больше реальной власти, чем его величество. И хотя целью поездки барышни Янкович было пребывание на водах, но не успела карета пересечь границу, как Брюлю доложили и куда барышня действительно едет, и с какой целью, и кто она такая, и… Ни Смилянич, ни я не проболтались, информация ушла от приближенных Бирона. Возможно, они искали себе новых хозяев на случай падения герцога.