Вадим Самборский - Лихолетье. Книга I. День летнего солнцестояния

А разве мы заключённые? из глубины кузова раздаётся чей-то голос.

Молчать! громко рычит охранник по фамилии Петров.

Нет, ты ответь мне, кто здесь зек? С тобой капитан разговаривает!!! Ещё полчаса назад ваш старший всех нас называл товарищами. Значит, он врал? опять произнёс тот же голос.

Я сказал, всем молчать! упрямо повторяет конвоир.

Отстань от него Пётр. Они сами ничего не знают! Заладили одно и то же, как те попугаи! в темноте раздался хриплый голос сидящего рядом со мной мужчины средних лет, одетого в комсоставовскую форму, без знаков различия. Несколько секунд он молчал, потом негромко добавил фразу Попки и есть!

Скоро привезут! В лагере быстро разберутся, кто есть кто! А потом поедете дальше. Гы-гы! Тайгу валить или с тачкой летать! произносит знаток инструкций. Все, сидящие в кузове, услышали в последних словах конвоира плохо скрываемое злорадство.

Значит опять колючка, вышки и злые собаки. Что это за лагерь такой, где начальство говорит зекам слово товарищ? И зачем здесь я? такие мысли лезли в мою голову.

Примерно через час колона прибыла на место. Машины завезли нас на территорию лагеря, огороженную по периметру колючей проволокой. Потом всех выгрузили, построили, провели перекличку и разместили в большом старом сарае с символической надписью "Карантин" над входом. Утром в армейских бачках принесли хилый завтрак, затем был проведён общий медицинский осмотр, после которого всех кого доктора сочли больными, увели в санитарный барак. Остальных разбили на взводы и роты, разместили в казармах и поочерёдно отправили в баню, выделив добрых полчаса помывки на взвод. В последующие дни в лагерь, большей частью ночами, грузовики с закрытыми кузовами несколько раз привозили для проверки всё новых и новых людей. К концу апреля число людей, подлежащих проверке, достигло более 4000 человек. Всех прибывших в течение нескольких дней разместили по казармам, и началась обычная лагерная жизнь.

В пятницу, 29 апреля, после обеда, меня вызвали в здание Администрации лагеря на "беседу" с сотрудником лагерной оперативной части. В кабинете, куда я вошёл после полученного разрешения, за письменным столом сидел невысокий крепыш в форме младшего лейтенанта ГБ с тремя рубиновыми кубиками в петличках форменной рубахи, сшитой из коверкотовой ткани. Сотрудник что-то писал на листе бумаги несколько минут, не обращая на меня совершенно никакого внимания. "Младшак" закончил писать, убрал лист в ящик стола, перьевую ручку положил возле чернильницы, затем поднял на меня свои белесые глаза и стал пристально смотреть мне в лицо, сосредоточив свой взгляд на моих глазах.

Ну что же, давай поиграем в гляделки, подумал я и стал, не мигая, смотреть прямо в его глаза. Посмотрим, кто кого переглядит! Если ты, друг ситный, внимательно читал моё дело, то должен был "дотумкать" своей головой, что меня тоже учили как надо правильно играть в такие игры.

Несколько минут мы бодались, буравя глазами друг друга, затем опер отвёл свой взгляд в сторону, сосредоточив его на своей перьевой ручке. Хозяин кабинета, продолжая сидеть, поздоровался со мной и попросил меня представиться.

Боец специального разведывательно-диверсионного отряда Горский, прибыл по Вашему распоряжению! решил ничего не изобретать с приветствием и представился по-армейски просто.

Как вас по имени-отчеству? спрашивает крепыш, показывая своей рукой на табурет, жестом давая понять, что он мне разрешает не стоять на ногах, а присесть.

Спасибо, безразлично произношу, потом называю себя: Горский Владимир Владиславович, и начинаю снова смотреть на большой портрет Наркома, висящий на стене прямо над рабочим местом опера.

Я - младший лейтенант Государственной Безопасности Пухов. Вызвал вас для знакомства, крепыш называет себя. Затем он объясняет зачем вызвал меня к себе в кабинет и сразу же задаёт вопрос: Почему вы в гражданской одежде?

Маскировочный халат и форму спецпошива забрали перед отправкой в Петрозаводск. Взамен выдали эту одежду и обувь, отвечаю на первый вопрос.

И как вам здесь у нас? Какие-нибудь просьбы или вопросы есть? звучит новый вопрос.

Руки не вязали, не били, собаками не травили, в баню сводили, кормят, зарядка по утрам, книги выдают, радио марши играет - одним словом, терпимо! Просьб нет, медленно отвечаю на вопрос.

Пухов внимательно смотрит на меня и молчит, видимо, изучает, что за человек сидит перед ним, потом спрашивает:

А вопросы? Вы не ответили мне - есть ли у вас какие-нибудь вопросы? Обычно у людей находящихся на проверке возникает масса просьб и вопросов - например, у всех просьба написать письма своим родным и близким о том, что остался в живых. А Вам, что не о чем меня попросить или спросить?