Известный харьковский византинист Сергей Сорочан подытожил совокупность причин, приведших к гибели Византии, такими словами: «Тяжелое экономическое положение, политический, идеологический кризис, падение воинского и гражданского духа находили объяснение у современников в испорченности нравов. Служить означало не больше, чем прислуживаться. Гражданский подвиг не стал обязанностью. …Общественный долг, патриотизм действительно превращались в пустой звук, вера уходила из сердец, а понятие самопожертвования на благо родины вызвало смех. И когда всем стало все равно, что будет со страной, она окончательно пала в крови и прахе».
Действительно, из многомиллионного населения бывшей Византийской империи, большинство территорий которой было уже покорено воинами ислама, на защиту столицы встала лишь горстка храбрецов, остальные остались безучастны или даже вынужденно воевали на стороне врага. Впрочем, они по большей части канули в Лету, в исторической же памяти осталась немногочисленная когорта мужественных защитников Константинополя. Отважно сопротивлявшиеся завоевателям и достойно погибшие, защищая родной город и страну, византийцы стали важным культурным символом. Ромеи, казавшиеся хитрыми, подлыми и коварными, погрязшими в бессмысленных для многих наших современников догматических тонкостях и противоречиях с католиками, явили миру пример высочайшего мужества и самоотречения, глубочайшей веры и беззаветного самопожертвования. Казалось, это было не под силу византийцам, раздавленным государственной махиной собственной империи, погрязшим в изолированных мирках частной жизни, лишенным какого-либо глубокого опыта гражданского взаимодействия и горизонтального, неподконтрольного государству общественного единения. Однако история убедительно доказала обратное.
Византия после Византии: «византийский миф» после гибели империи (вместо послесловия)
Передо мной плывет виденье, муж ли, тень,
Тень более, чем муж, видение – чем тень;
Клубок Аида – мумии покров
Змеящийся распутать может путь;
Иссохший, бездыханный может рот
Исторгнуть бестелесный зов, вздохнуть;
Сверхчеловеческое в нем я восславляю;
И смертью-в-жизни,
жизнью-в-смерти называю.
Уильям Батлер Йейтс. Византия (перевод А. Н. Домановского)
– … Я описатель Историй. Теперь я должен работать над хроникой последних дней Византии. Куда мне вставить историю, рассказанную Баудолино?
– А никуда. Эта история его. Ты что, уверен, что она точно подлинная?
– Нет. Все, что мне известно, было рассказано им. И от него же мне известно, что он по природе лгун.
– …Как может исторический дееписец принять на веру такое ненадежное свидетельство? Ты вычеркни Баудолино из своей истории.
… – Но ведь красивая история. Жаль, если ее никто не узнает.
– Ты не считай себя единственным писателем на земле. Настанет время, и кто-то другой, не меньший лжец, чем Баудолино, ее расскажет.
Умберто Эко. Баудолино (перевод Елены Костюкович)
Византия, Византийская империя – это во многом миф, поскольку государства или страны с таким названием никогда не существовало. Византийцы не знали, что они – византийцы (считая, что они римляне-ромеи), а Византийская империя не знала (если мы будем приписывать государству качества, способности и возможности человека), что она – Византийская. Византия конечно же прекрасно осознавала, что она – империя, вполне обоснованно полагая самое себя прямым продолжением империи Римской, отнюдь не погибшей вместе с падением Рима в 476 г., но продолжившей существование на Востоке, постепенно избрав и утвердив своим столичным центром не сирийскую Антиохию или египетскую Александрию, а древний городок Византий, расположенный на границе Европы и Азии, на выдающемся треугольно острящимся языком в межевые воды Востока и Запада мысе между заливом Золотой Рог и Мраморным морем. Рим, несомненно, был миром, но вместе с его гибелью мир не погиб, но был перевоссоздан во Втором, или Новом, Риме, как называли основанный императором Константином Великим на месте Византия город, названный в честь основателя Константинополем. Этот город имел впоследствии множество символических и аллегорических названий и обозначений, неизменно оставаясь царственным градом в мраморном и золотом уборе строений, высившихся между морем и заливом с говорящими и весьма соответствующими ситуации названиями – Мраморное море и Золотой Рог. Не зря именно этот город остался в русских летописях и южнославянских языках Царьградом.
Читать дальше