Валерий Шамбаров - Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР

Для такого «покаяния», реабилитации жертв репрессий Политбюро создало специальную комиссию. Возглавить ее поручили старику Соломенцеву. А реально в комиссии стал заправлять его заместитель. Яковлев. Но удар по Сталину нацеливался не на прошлое, а на настоящее. В массовом сознании утверждалась чисто западная схема, противопоставление «тоталитаризма» — и «демократии». «Тоталитаризм», разумеется, предстает абсолютным «злом», а «демократия» получается всеобщим «благом».

В свое время Хрущев, опасаясь потрясений, объявлял, что в целом курс партии при Сталине был правильным, имели место лишь «перегибы». Реабилитация тогда не коснулась главных оппозиционеров. Теперь кампания была гораздо глубже, и ее организаторы фактически приоткрыли собственное «лицо». Реабилитация дошла как раз до политической оппозиции, до агентов влияния в советском правительстве, связанных с мировой масонской и финансовой «закулисой». Настоящим «героем» был провозглашен Бухарин. Реабилитировали и Зиновьева, Каменева, Радека, Сокольникова и прочих «оборотней». Не решились оправдать только Троцкого, слишком уж залит был кровью. (По ходатайствам «Мемориала» Прокуратура РФ кощунственно реабилитирует его только в 1992 и 2001 гг.)

Да и сама политика Советского Союза при Сталине выставлялась неправильной и преступной. Посыпались «разоблачительные» публикации и передачи о коллективизации, «голодоморе» (умалчивая, что к преступлениям приложили руку как раз «жертвы репрессий»), попытки развенчать подвиги Великой Отечественной. Однако и послесталинская эпоха теперь преподносилась в негативном свете. Успехи отрицались, неудачи выпячивались. (Только «оттепель» Хрущева признавалась прогрессивным явлением, и Андропова обходили стороной.) О Брежневе и Черненко заговорили как о виновниках «застоя». Расследования коррупции и злоупотреблений все еще продолжались. Горбачев, как и раньше, использовал их, чтобы устранить неугодные фигуры, заменить «своими» людьми. Такими методами убрали первых секретарей компартий Казахстана — Кунаева, Узбекистана — Усманхождаева, отправили в отставку бывшего лидера Азербайджана Алиева. По сфальсифицированному делу посадили зятя Брежнева, Чурбанова. А «дело Чурбанова» полоскали средства массовой информации, накручивая сплетни и небылицы. Людей подталкивали к представлению, что вся прежняя власть прогнила, была преступной.

Но уже и даже внутри КПСС «демократия» стала выходить из-под контроля правящей верхушки. Ельцин во главе Московской парторганизации вовсю изображал из себя «политика нового склада». Самолично приезжал с проверками в магазины, на склады. Разогнал многих чиновников. Появлялся вдруг в поезде метро или в троллейбусе, как бы желая узнать о нуждах граждан. Об этом пошли слухи, обрастали легендами. На XXVII съезде партии выступление Ельцина стало самым «смелым». Он заговорил даже о привилегиях «номенклатуры»: «там, где блага руководителей всех уровней не оправданы — их надо отменить». Борис Николаевич приобрел репутацию «правдолюбца», борца за «простых людей» (а еще и «патриота», самого радикального «демократа»!).

Эта репутация вскружила голову ему самому. Он занесся, стал считать себя самостоятельной фигурой. На совещаниях позволял себе спорить с Горбачевым. А с Лигачевым, занимавшим второе место в партийной иерархии, развязал борьбу. Поддержку он получил со стороны Яковлева — который и сам копал под Лигачева. Партийные, (яковлевские) и столичные (ельцинские) средства массовой информации стали формировать и внушать людям «картинку»: Борис Николаевич — «прогрессивный», а Лигачев — ретроград, защитник «партократии». Ельцин воодушевился этой поддержкой и 21 октября 1987 г. на пленуме ЦК резко выступил против Лигачева и некоторых других руководителей. Говорил, что они тормозят «перестройку», даже об «опасности» — что зарождается «культ личности» Горбачева.

Но уж такая «смелость» в 1987 г. оказалась чрезмерной. Авторитет генсека еще считался незыблемым. На Ельцина обрушились другие делегаты — в том числе и Яковлев, на которого он понадеялся. Разделали в пух и прах, он поджал хвост. Признал, что был не прав, просил прощения. Но пришлось расплачиваться: пленум постановил рассмотреть вопрос об его освобождении от руководящих должностей. Борис Николаевич вертелся так и эдак. Писал покаянные письма Горбачеву, давал обещания, что «больше не будет», даже симулировал попытку самоубийства [27]. Не помогло. Его сняли с постов первого секретаря Московской парторганизации, кандидата в члены Политбюро. Были мнения отправить его послом куда-нибудь в Африку. Но… нашлись и заступники (и опять Яковлев). Подсказали, что он все же «реформатор», ценный специалист. Поэтому его оставили членом ЦК, назначили заместителем председателя Государственного комитета по строительству. Все равно, по советским понятиям политическая карьера считалась конченной. Будет доживать до пенсии на второстепенной должности…