Марк Лог - Король на войне [История о том, как Георг VI сплотил британцев в борьбе с нацизмом] [litres]

Для народа Британии все это было еще далеко впереди. Сентябрь в Лондоне стоял хороший, с теплыми днями и спокойными ночами. В затемненном доме Логов временами бывало даже душно. Миртл после многих лет снова взялась за готовку и с удовольствием отметила в дневнике, что руки «все помнят». В огромном саду Бичгроува нашлось место и для грядок, но садовник, записавшийся в группу наблюдения, уходил от них на следующей неделе, а значит, ей в одиночку предстояло собрать весь урожай. Вместе с Лайонелом они порубили на дрова восемь упавших дубов и, сколько могли, перетаскали в сарай. Миртл наловчилась колоть небольшие поленья на совсем маленькие щепки. «Патрульные, охраняющие железную дорогу позади нашего участка, удивляются, как умело я орудую пилой», – писала она.

К воздушным тревогам в Лондоне мало-помалу привыкали; иногда прилетал один-единственный вражеский самолет, но случались и гораздо более страшные массированные бомбардировки. 6 сентября, в среду, без пятнадцати семь утра разбуженные сиренами Логи спустились в подвал. В ожидании отбоя они успели позавтракать, и, когда им надоело там сидеть, вернулись обратно. Миртл записала: «Такой чудесный день, а люди убивают друг друга». Отбой прозвучал в девять часов, и они отправились в город подстричься; за рулем был Лори. Миртл не была в центре уже полтора месяца и заметила изменения: светофоры на перекрестках были затемнены, вместо их сигналов мигали небольшие крестики, черно-белые полосы на бордюрах помогали пешеходам не сбиться с пути в темноте.

Воздушная тревога опять оказалась ложной – то были немецкие самолеты-разведчики, которые не подпустили к столице, – но на работу все опаздывали. Однако Миртл заметила, как веселы были спешившие по улицам люди с противогазными сумками через плечо. Впечатлил ее и вид аэростатов. «Сотни серебристых штуковин висят в небе, и, если бы не то зло, от которого они нас охраняют, смотреть на них было бы радостно», – писала она.

На следующий день стало известно, что французы попробовали было помочь своим польским союзникам, начав военные действия на немецкой территории; получилось лишь короткое, злосчастное вторжение в землю Саар. Миртл тем временем не покладая рук трудилась на домашнем фронте: колола дрова, заготавливала на зиму фрукты и овощи. Первый раз за пятнадцать лет она сварила джем из черной смородины и обрадовалась, как хорошо он вышел. Картошку она копала так рьяно, что худела на полкило в день. «Надеюсь к концу войны превратиться в сильфиду», – писала она. Валентин оказался отменным охотником и каждый день носил зайцев из леса Эппинг.

В воскресенье Миртл отметила свое сорокапятилетие, приготовив для семьи и нескольких друзей отличный обед и торт на десерт. Но было заметно, что привыкать к реалиям войны трудно. «Жизнь как будто зависла – никто ничего не хочет, никто ни к чему не стремится, каждый занят повседневными, рутинными делами», – записала она в дневнике.

«Тянется наше похожее на сон существование, и такое ощущение, кажется, у всех. Все в корне изменилось. В общественной жизни затишье, да и из-за затемнения ходить в темноте охотников мало. Аварии на улицах просто жуткие. Валентин оперирует каждую ночь чуть ли не до рассвета».

В день объявления войны правительство, опасаясь больших жертв в случае возможного воздушного налета, закрыло кинозалы, стадионы и театры; это делалось еще и для того, чтобы показать, что отношение к конфликту вполне серьезное. В открытом письме в газету Times драматург Джордж Бернард Шоу назвал эту меру «шедевром невообразимой глупости», не чем иным, как тяжелейшим ударом по общественным настроениям. «Какой агент канцлера Гитлера додумался до того, что мы должны сидеть в темноте и трястись от страха “до особого распоряжения?”» – задавался он вопросом [16] The Times. 1939. 5 September. . Конечно, люди повалили в пабы, драки на улицах стали обычным явлением. Правительство быстро сообразило, что эффект действительно оказался негативным, отменило свой приказ и разрешило открыть кинотеатры. В тот же вечер, в пятницу, Миртл и Энтони отправились в ближайший из них. Вскоре заработали некоторые театры в Вест-Энде и других районах города. Возобновились и концерты, хотя Альберт-холл снова открылся только в марте 1940 года. Танцзалы, как никогда, ломились от публики. Спорту повезло меньше: футбольные состязания возобновились не в полном объеме, поле стадиона «Арсенал» приспособили под нужды гражданской обороны, площадку в Твикенхеме перекопали и засадили овощами, а на овальном поле для крикета разбили лагерь для военнопленных, правда, так никогда и не использованный.