Александр Андреев - Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого

«Хонда» и «Крузер» так и стояли у входа, а на хранителей, за спинами которых раздавался уже не вой, а дикий рев, накатывалась волна охраны, и сотник, с трудом держа сундук в дергающейся руке, второй пытался достать из кобуры пистолет. Максим понял, что уйти им не дадут, и в отчаянии поднял глаза к равнодушному небу.

Слева от входа из ниоткуда появилась разъяренная Солоха, а за ней боевым ромбом двигались конотопские ведьмы, и воздух на Банковой уже дрожал и переливался, как ртуть. Неведомо как хранители оказались внутри ромба, который плыл к лестнице справа. Семеро колдуний, дорвавшиеся до своего любимого дела, начали в треугольнике вести свой шабаш.

Первые три добежавших охранника с размаху врезались в каменную стену и ватными грушами сползли на асфальт, уронив оружие. Семеро других с что-то кричавшим начальником, разобранных ведьмами по одному, вдруг зависли в окутавшем улицу мареве и парализованные рухнули на мостовую. Два задних шкафообразных существа успели направить пистолеты на Максима и Богдана, но Солоха и старшая ведьма уперлись в них пылавшими взглядами и за тридцать метров до цели сбили прицел. Пули ушли вверх, выбив крошки из стены Комитета.

Солоха роняла погоню на асфальт улицы, а боевой ромб с хранителями внутри быстро спускался по лестнице к театру Франко. Поддерживая приходящих в себя друзей, Максим оглянулся. Сквозь мерцающее марево на Банковой лежали все, кто попер на хранителей, потеряв человеческий облик, а что творилось в Комитете, внутри которого все ревело и рычало, можно было только представить. Максим содрогнулся, вспомнив улыбку морока. Вы, панята, висите на нас своим необъятным желудком, облопаетесь теперь нашего сала!

Спустившись с Банковой на Франко, слева от театра хранители сразу увидели свою «Хонду», за рулем которой уже сидела взявшаяся из ниоткуда Солоха, в восторге от одержанной очень вовремя победы. Рюкзак с ларцом и сундук с клейнодами вернулись на свое привычное место в багажнике, и «Хонда» за минивеном с ведьмами ринулась на Майдан. На невысказанный вопрос Максима, как они здесь оказались и спасли их, Солоха тут же важно ответила вслух, что приказ сопровождать хранителей на Майдан, отданный главным демоном Украины, не может отменить никто, тем более какой-то Гривна. Было без пятнадцати двенадцать воскресенья, 21 марта.

Майдан и Крещатик были закрыты для транспорта, но ведьмы знали свое дело и провели «Хонду» по внутренней улице архитектора Городецкого прямо к площади Независимости, забитой народом до отказа. Сотник с сундуком, Максим с рюкзаком, Орна и растворившиеся вокруг ведьмы стали пробираться сквозь возбужденную толпу к сцене, расположенной у стелы Матери Родины. О прибытии Богдана, которого тут же узнали, сразу стало известно всем, и перед хранителями образовался коридор, по которому они прошли к сцене, куда поднялись только Богдан и Максим с реликвиями, спрятав Орну среди незаметных ведьм. Побратимы, удержавшие Броварский въезд после отъезда ведьм на Банковую, о событиях на которой конотопские красавицы узнали черт знает откуда, весело переговаривались с ними у сцены, радуясь, что все закончилось благополучно. Полиции на Майдане было много, но она терялась в огромной массе людей, среди которых, конечно, была и сотня Богдана Бульбы в полном составе, обеспечившая трансляцию со сцены и все необходимое для вече.

Необозримое вече затихло. В полном молчании Богдан Бульба достал из диканьского сундука саблю и булаву великого гетмана, а Максим — штандарт, развернув его перед собой. Сотник взметнул священные клейноды перед собой и вдруг прорезавший облака солнечный луч ударил прямо в чудесный клинок и осветил стелу Родины Матери. Майдан взорвался восторженным ревом. Под крики «Слава!» Богдан спустился в толпу, и все в восторге увидели драгоценные реликвии на расстоянии вытянутой руки знаменитого народного любимца. Максим, глядя на историческую картину, удовлетворенно подумал, что правильно обратился к настоящему вождю, умеющему разговаривать с народом как никто.

Вернувшись на сцену, Богдан торжественно поцеловал реликвии и уложил их в сундук, а затем громко прочитал письмо Богдана Хмельницкого, подтверждавшее их подлинность. Максим, посмотрев на пасмурное небо, открыл ларец и показал вече давно потерянный для истории Переяславский договор и неизвестное до этого завещание создателя Украины. Прочитать их вслух, бережно поддерживая красные печати на шнурах, историк не успел.