Владимир Богораз - Восемь племен

На пятый день произошла их первая размолвка.

Они сидели у входа в пещеру, на широком плоском камне, который лежал впереди каменного купола, как порог или нарочно устроенная скамья. Мами положила голову на колени Ваттану и незаметно задремала. Он медленно перебирал рукою её волосы и пристально рассматривал жилы на её белых висках, которые теперь выделялись заметнее прежнего. Огромный бык с пёстрой шкурой и тяжёлыми рогами смело подошёл и протянул голову, собираясь потереть морду о щёку девушки. Это был любимец Мами, тот самый олень, который вынес её из свалки на Щелеватой сопке. Вместе с большим белым быком, которого убил Рынто, он принадлежал к собственной упряжке девушки. Теперь он был самым крупным быком и вожаком стада. Ваттан посмотрел на него, и в его душе шевельнулось неприязненное чувство. Он поднял руку и ударил оленя кулаком по лбу. Олень неохотно отошёл и опять остановился, уставившись в Ваттана недружелюбным взглядом.

Мами тотчас же проснулась.

— Зачем ты бьёшь оленя? — сказала она с упрёком. Ваттан всё смотрел на пёстрого быка.

— Давай убьём его! — вдруг предложил он.

Девушка тотчас же села и посмотрела на него испуганными глазами.

— Убивать худо! — сказала она. — Разве ты не знаешь, всё это мои братья?

Её рука продолжала лежать на его коленях, и он почувствовал, что она вся начинает дрожать.

— Ну полно! — успокоительно сказал он. — Братья так братья.

— Убивать грех! — продолжала девушка несколько успокоившись. — И так все убивают. Волки, люди, совы, орлы… Я не хочу.

— А как же жить? — невольно, возразил Ваттан.

— Я не знаю, — возразила Мами, — я живу, как они.

Она указала рукой на оленя, продолжавшего стоять вблизи.

Ваттан вдруг припомнил рассказы, ходившие по тундре. «Неужели она вправду кормится мхом?» — подумал он. Ему внезапно до смерти захотелось есть. Он протянул руку к котомке, которая лежала в двух шагах, и, вынув ломоть сухого мяса, принялся раздирать его по волокнам.

Мами тотчас же убрала свою руку и отвернулась в сторону.

— Что ты, Мами? — невольно спросил он.

До сих пор она не выказывала ещё своего отвращения так ясно.

— Ведь это мёртвое тело! — сказала девушка. — Ты мертвечину ешь.

Ваттан вздрогнул и с ужасом посмотрел на неё. Повинуясь своему отвращению к сверхъестественным вещам, он совсем забыл про амулет, хотя при первом удобном случае исполнил предписание Ваттувия и нисколько не сомневался, что именно частице мёртвого мяса, висевшей на его груди, он обязан своим торжеством. Слова Мами показались ему исполненными нечеловеческой прозорливости, и он со страхом и печалью смотрел на неё, чувствуя, что их счёты с судьбой ещё не сведены и что эта странная жизнь в забытом людьми ущелье не может длиться долго и окончиться счастливо.

Тепло внезапно окончилось, как оторвалось. Начались крепкие ночные заморозки, земля отвердела, как железо, на ивовых кустах не осталось ни одного листочка. Небо постоянно хмурилось. Тонкий снежок выпал и не растаял… Мами проводила больше времени в пещере. Она теперь много спала и нередко показывалась на свет только в полдень. Ваттан с опасением видел, что сила её убывает вместе с уходящим теплом. Он чувствовал себя вдвойне несчастным, ибо запас его кончился и уже два дня он провёл без пищи.

В противность своему летнему образу жизни, он спал мало и всё время, пока Мами лежала в пещере, зарывшись в листья, он бродил по ущелью, с неприязненным чувством рассматривая ожиревших оленей и расчленяя своим опытным взглядом каждое упитанное тело, проходившее мимо. Он никак не хотел допустить, что они с Мами должны погибнуть среди этого обилия.

Инстинкты скотовода, владетеля стад, проснулись в его голодном теле и неспокойном уме, и он уже не думал о том, могут ли олени говорить понятной речью. Он рассматривал их как рабов, которые должны служить ему и приносить пользу своей жизнью и смертью.

У оленей начиналась пора любви. Подростки затевали первые драки. Крупные быки с налитыми кровью глазами гонялись взад и вперёд за стройными двухлетками, которые пользовались у легкомысленных важенок большим успехом, чем владыки стада.

Ваттан медленно прошёл среди стада, как будто выбирая наиболее подходящее животное, потом свернул к озеру и стал спускаться вниз по широким каменным уступам.