Елена Борисёнок - Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

Российские ученые отмечают большое влияние на национальные процессы политики большевиков в 1920-е годы. Ю. А. Борисёнок указывает, что «проекты украинизации и белорусизации, несмотря на всю противоречивость их реализации и явственно проявившееся в этом процессе очевидное несовершенство местной и региональной системы советского управления, несомненно состоялись и достигли главной цели — создания республиканской элиты, всем обязанной и искренне преданной новой власти, при этом владеющей местной ситуацией и языком» [42] Борисёнок Ю. А . На крутых поворотах белорусской истории: Общество и государство между Польшей и Россией в первой половине ХХ века. С. 103. .

«Вообще, вклад большевиков в строительство украинского национального коллектива трудно переоценить, — пишет А. В. Марчуков. — В данном случае речь идет не о социальной модернизации общества и превращении его в общество современного типа, готового воспринять национальные ценности и стать нацией. Речь идет о политике большевиков в области культуры и национального строительства, известной под названием политики украинизации» [43] Марчуков А. В . Украинское национальное движение; УССР. 1920–1930-е годы. Цели, методы, результаты. М., 2006. С. 553. .

В то же время, анализируя изменения в политике в 1930-е годы, в российской историографии поднимается и проблема голода 1932–1933 гг., с которой принято увязывать изменения в политике украинизации. В. В. Кондрашин считает, что «голод 1932–1933 гг. на Украине — это несомненная вина Сталина и его ближайшего окружения, поскольку именно они инициировали и провели принудительные хлебозаготовки 1932 г., вызвавшие голод». Вместе с тем историк подчеркивает, что «очевидна и значительная ответственность за трагедию республиканского руководства УССР и прежде всего С. В. Косиора как партийного лидера украинских коммунистов». Желание последнего «сохранить лицо, самостоятельно выправить ситуацию привело к определенной дезинформации Центра и запоздалости его реакции на возникший в УССР кризис сельского хозяйства» [44] Кондрашин В. В. И. В. Сталин и голод 1932–1933 гг. в УССР: проблема ответственности Центра и республиканского руководства // Современная российско-украинская историография голода 1932–1933 гг. в СССР. М., 2011. С. 255–256. . А. В. Марчуков связывает рубеж 1929–1930 гг., с «началом форсированной социалистической модернизации СССР», когда ситуация изменилась: защита государственных интересов страны, унификация и централизация противоречили прежнему подходу, при котором основой государственности СССР были республики, что означало «расширение их полномочий как гарантию национального развития их народов». Это сказалось на судьбах украинского национального движения. В 1930-е гг. «происходит сначала идейная, а затем организационная ликвидация структур движения и физическое устранение многих его участников» [45] Марчуков А. В . Украинское национальное движение; УССР. 1920–1930-е годы. С. 559. .

В то же время отечественные специалисты не склонны идентифицировать репрессии 1930-х годов как сознательный геноцид. Так, С. В. Чешко подчеркивает, что репрессии коснулись всех народов, в то же время преследовались прежде всего те представители национальной интеллигенции, которые исповедовали (или только подозревались в этом) идеи национализма, исламизма, тюркизма и т. п., «представлявшиеся режиму противоречащими официальной коммунистической идеологии и потому опасными» [46] Чешко С. В . Распад Советского Союза: этнополитический анализ. М., 2000. С. 141. .

Без сомнения, большинство из написанных научных работ по истории советской украинизации принадлежит перу современных украинских историков . В современной украинской историографии сложилась определенная концепция этого явления. Авторы труда «„Украинизация“ 1920–30-х годов: предпосылки, приобретения, уроки» трактуют ее как национальную реформу: «Среди многих реформ, которые сопровождали внедрение нэпа, была и национальная. В масштабах многонациональной страны она вкладывалась в формулу „политика коренизации“, а на Украине за ней закрепилось название „украинизация“» [47] «Українізація» 1920–30-х років: передумови, здобутки, уроки. Київ, 2003. С. 5. . М. Н. Кузьменко считает украинизацию методом советизации духовной жизни украинского общества путем идеологической адаптации национальных символов и идей к условиям советской (большевистской) модели социализма. Из объекта национального возрождения на Украине ее превратили в способ модернизации общества по основным принципам большевизма — монопартийная система власти и унифицированная духовная жизнь, утверждение единой (государственной) формы собственности и временность каких-либо социокультурных сообществ, идеализация и обожествление вождя и растворение личности в коллективе [48] Кузьменко М. М. Науково-педагогічна інтелігенція в УСРР 20–30-х років: соціально-професійний статус та освітньо-культурний рівень. Донецьк, 2004. С. 96. . С. В. Кульчицкий в монографии «Коммунизм на Украине: первое десятилетие (1919–1928)» разъясняет, что «украинизация была политикой коренизации, осуществляемой партией для укрепления правительственных структур в национальных республиках и автономиях» [49] Кульчицький С. В. Комунізм в Україні: перше десятиріччя (1919–1928). Київ, 1996. С. 380. .