Наталия Сотникова - Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Томас Говард, 1-й эрл Саффолк (1561–1626), был младшим братом казненного 4-го герцога Норфолкского, но, тем не менее, сумел добиться и влияния, и богатства. Он служил во флоте и заработал почет и славу своими победоносными действиями против Испанской армады. Землю и деньги он унаследовал от матери (как известно, от отца младшие дети английской знати ничего не получают) и женился на известной красавице Кэтрин Нивит, которая в свои 16 лет уже успела стать вдовой после первого замужества. Томас и Кэтрин произвели на свет 14 детей, причем чуть ли не все они, невзирая на ужасающе высокую детскую смертность того времени, благополучно выжили и стали средством заключения выгодных браков с прочими представителями английской знати. Девятым ребенком стала девочка, окрещенная именем Фрэнсис (1590–1632).

Когда Фрэнсис исполнилось 14 лет, ее выдали замуж за 13-летнего Роберта Девере, графа Эссекса (между прочим, сына казненного фаворита королевы Елизаветы I). Хотя браки в столь юном возрасте испокон веков широко практиковались среди английской аристократии, прогресс проник и в эту высокородную сферу. Уже пришло осознание опасности слишком раннего начала половой жизни и последующей беременности для девочек-подростков, а потому новобрачных тотчас же после венчания разлучили. Роберта отправили в обязательный для аристократа образовательный Большой тур по Европе, а Фрэнсис – в Лондон под крылышко матери, которая служила фрейлиной при королеве Анне, супруге Иакова I.

Блестящий двор потряс воображение Фрэнсис как роскошью, разнообразием развлечений, весьма свободными нравами, так и теми возможностями, которые открывались там для привлекательной и неглупой девушки. Унаследовавшая красоту матери отроковица быстро оформилась в эффектную брюнетку с огненными очами, которым удалось воспламенить сердце Роберта Карра настолько, что он безумно влюбился в нее и подпал под влияние всего семейства. Как ни пытался Оувебери, которому фаворит всецело доверял, указать ему на опасность, исходящую от Говардов, тот не стал внимать его советам. Дело приняло еще более опасный оборот, когда леди Фрэнсис вздумала выйти замуж за Карра, теперь уже графа Сомерсета. Она без особого труда склонила семейный клан, загоревшийся перспективой породниться с фаворитом, затеять скандальный бракоразводный процесс со своим мужем, графом Эссексом, чего не имела права сделать сама, будучи несовершеннолетней.

В 1609 году Роберт Девере, граф Эссекс, возвратился из долгих странствий на родину и тотчас потребовал приезда жены в свое родовое поместье Чартли. Вернувшись к родному очагу, граф, к несчастью, тут же заболел оспой, хворью чрезвычайно опасной и заразной, и его супруга под этим предлогом избегала общения с недужным юношей, закрывшись в своей комнате. Однако когда Эссекс благополучно выздоровел, Фрэнсис отказалась делить с ним ложе, даже когда ему удавалось силком затащить ее на оное, осыпая его унизительной для его мужского достоинства бранью. Далее молодая дама открыто заявила, что ее супруг есть не что иное, как самый натуральный импотент, она-де так и осталась девственницей и на этом основании требует аннулировать их брак.

Естественно, родня поддержала бедную Фрэнсис и от ее имени возбудила бракоразводный процесс, тянувшийся весьма неспешно, наделавший много шума и привлекавший массу зрителей, охочих до пикантных подробностей. Леди Фрэнсис обвиняла мужа в импотенции, тот уверял, что бессилие постигает его только при попытках заняться сексом с собственной женой, а вот другим женщинам на него жаловаться не приходится. Была создана комиссия из 10 уважаемых почтенных матрон и двух повивальных бабок, которые освидетельствовали Фрэнсис и подтвердили, что она является девственницей. Все было бы ничего, но эта авторитетная комиссия проводила обследование женщины, закрывшей, по причине вполне понятной естественной стыдливости, лицо и голову густой вуалью. Злые языки уверяли, что под покровом пряталась вовсе не Фрэнсис, а другая непорочная девица, дочь сэра Томаса Монсона, придворного, душой и телом преданного королю и готового на подмену для ублажения королевского фаворита – Иакову I очень хотелось, чтобы граф Сомерсет обрел семейное счастье. Итог пересудам по поводу этой хитроумной манипуляции подвела едкая эпиграмма, которая вскоре начала курсировать по Лондону: