Наталия Сотникова: Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Сами драматурги также иной раз не гнушались отдавать дань мужской любви. У кого есть такое желание, может с бóльшим усердием изучить всем известные творения великого Шекспира; с плодами трудов прочих, менее одаренных, драматургов ХVII века знакомы, в основном, лишь узкие специалисты. Эти опусы более откровенны, изобилуют игрой слов с намеками на рискованные темы, весьма сложными для перевода на русский язык, и временами сильно отдают неприкрытой вульгарностью по части эротики. Несомненно талантливый предшественник Шекспира Кристофер Марло (1564–1593) не скрывал своих наклонностей и в открытую заявил: «Все те, кто не любят табак и мальчиков, суть глупцы». В своей пьесе «Эдуард II» он вообще без какой бы то ни было стыдливости говорил о любви короля к Пьеру Гэвистону. Преемники Шекспира, творившие совместно и очень популярные, Фрэнсис Бомонт (1584–1616) и Джон Флетчер (1579–1625) слыли среди сочинителей пьес той поры белыми воронами. Они имели дворянское происхождение – зарабатывать на жизнь пером, да еще в театре (пуритане провозгласили сие заведение скопищем всех пороков, и в 1642 году в начале буржуазной революции нашпигованный ими парламент постановил закрыть все театральные заведения), считалось занятием в высшей степени неподходящим для благородного человека. Мемуарист 2-й половины ХVII века Джон Обри приводил такие сведения о соавторах: «Холостяками оба жили вместе на южном берегу Темзы, недалеко от театра ( «Глобуса» ); спали на одной кровати; имели на обоих одну служанку в доме, что им очень нравилось; платье, верхняя одежда и прочее у них тоже были общими». В конце 1612 года на богатой наследнице женился Флетчер, в начале 1613 – Бомонт, после чего их совместное творчество прекратилось.

Интересно, но дань эротике отдала и мода на мужскую одежду. Тогда как женские туалеты были устроены таким образом, чтобы как можно надежнее скрывать все то, что было греховного в облике женщины, портные прилагали все усилия и уловки к тому, дабы подчеркнуть мужскую стать. Гульфики распухали от набивки, намекая на мясистость мошонки; благословением стало изобретение трикотажных чулок, обрисовывавших очертания стройных ног, а порты и камзолы становились все короче, невзирая на суровость климата. На портретах в полный рост той эпохи обращают на себя внимание чрезмерно длинные носы обуви, тем более что разницы между левой и правой ногой сапожники тогда не делали, она пришла только в конце ХVIII века. Для придания жесткости носы набивали опилками в угоду старинному поверью, что чем больше ступня, тем длиннее пенис.

Так что страна, которая досталась в наследство королю Иакову, была очень хорошо знакома со всеми разновидностями любви человеческих существ.

В 1589 году король Иаков, весьма серьезно относившийся к исполнению своего долга помазанника Божия по отношению к подданным, вступил в брак. Из политических соображений посватались к датской принцессе Анне (1574–1619), богатой и завидной невесте, руки которой добивались наследники нескольких монархий. Был выбран шотландский претендент с целью положить конец вечному спору между двумя соседями из-за принадлежности Оркнейских и Шетландских островов: Анна принесла их с собой в качестве приданого.

После венчания по доверенности в Дании, 1 сентября 1589 года новобрачная отправилась в свои новые владения, но прибыла туда лишь 21 апреля 1590 года. Вскоре после отплытия ураганный ветер повредил ее судно, которое было вынуждено искать прибежище у берегов Норвегии. Лишь в октябре обеспокоенный Иаков узнал о местонахождении жены и отправился в морское путешествие навстречу ей. На пятые сутки шторм настиг и его судно, которое также укрылось в норвежской гавани. Королю пришлось по суши добираться до Осло, где Анна ожидала его в епископском дворце. При виде нескладного молодого супруга среднего роста, с его выпученными глазами, жидкой бороденкой, тонкими ногами, сделавшего попытку расцеловать ее, она в ужасе отшатнулась. 23 ноября состоялось второе бракосочетание, после чего новобрачные уехали на санях в Копенгаген, где 21 января 1590 года было проведено третье бракосочетание в присутствии королевской семьи. После длительных празднеств по этому случаю новоиспеченная монаршья чета 21 апреля отбыла в Шотландию, а 6 мая королева совершила торжественный въезд в Эдинбург в серебряной карете, запряженной восемью белыми лошадьми. Воспитанная в духе последних достижений европейской культуры Анна была потрясена отсталостью своих владений и неприглядностью супруга.