Наталия Сотникова - Любовь по-французски. О чем умолчал Дюма

Здесь надо сделать отступление для объяснения, что в Англии существовал весьма специфический закон, запрещавший любое агрессивное поведение в присутствии короля, даже не направленное на его особу. Обнажить клинок, размахивать оружием, затеять драку, вызвать на дуэль – все это расценивалось как нанесение оскорбления его величеству и каралось смертной казнью. Граф Сомерсет, выполняя свой долг лорда-канцлера, поспешил отдать приказ незамедлительно схватить преступника. Все замерли, скованные смертельным страхом.

Но король, умнейший и милосерднейший из смертных, сам сочинявший законы и обладавший неоспоримым правом толковать их, нашел аргументы для того, чтобы вызволить это прекрасное создание из неумолимых лап закона. И Джордж Вильерс со своей обворожительной улыбкой вновь приступил к исполнению обязанностей виночерпия за королевским столом.

Двор был потрясен до самых основ. Все осознали, что орел вознес Ганимеда на Олимп. Лорд Кларендон [2] Эдуард Хайд, 1-й эрл Кларендон (1609–1674), – крупный английский государственный деятель, лорд-канцлер, дед по материнской линии королев Анны и Марии II, один из видных историков королевства, автор наиболее важной современной истории гражданской войны «История восстания и гражданских войн в Англии» (1702). писал: «Вильерс возвысился столь быстро, что он не вырос, а взлетел, и фортуна настолько благоволила ему, что он достиг вершины, не будучи замечен у первой ступеньки лестницы. Если он сразу же не получил всего того, чего добился впоследствии, то лишь по недостатку напористости, а не фавора».

Так началась история этого героя, сумевшая перевернуть жизнь двух королей и одной королевы, озлобить целый народ, спутать карты в европейской политике, развязать две войны и бросить в скудную почву британских островов семена будущей революции.

Но прежде чем новый любимчик утвердится на своем месте, надлежало отделаться от фаворита действующего. Не будучи человеком большого ума, граф Сомерсет выбрал ошибочный путь поведения. Как писал один из современников, «он грубо отметал ласки короля, пытаясь таким образом продемонстрировать всем, что он добился милости монарха другими средствами, более основательными и более достойными уважения, нежели те, которые выдвинули его на самом деле».

Это чрезвычайно огорчало короля Иакова, который пока не находил в себе сил лишить своей привязанности столь неблагодарное создание, сердечная склонность к которому у него все еще не была утрачена полностью. Сохранилось письмо короля к Сомерсету:

«Вы стремитесь лишь к тому, чтобы уклоняться и избегать прилечь на ложе в моем покое, невзирая на те сотни раз, когда я нижайше заклинал вас прийти туда».

Король не мог найти в себе сил расстаться с графом и все еще считал его своим другом. Но тот уже утратил и свежесть, и порывы молодости, а Иаков нуждался в том, чтобы иметь подле себя юношу, который бы льстил его чувствительности, удовлетворял его призванию играть роль наставника и питал его нерастраченные отеческие чувства.

Джордж Вильерс представлял собой идеальную фигуру. Что за наслаждение формировать столь идеальное создание, его ум, его личность, его судьбу! Иаков представлял себе, какое чудо будет являть собою соединение силы, смелости, неукротимости молодого Вильерса с его собственными умственными способностями, проницательностью и знанием человеческой натуры. Ему это в высшей степени созидательное занятие доставляло бы истинное удовольствие.

В один прекрасный день к Джорджу явился сэр Джон Грэхем, камергер, который заявил ему, что по приказу короля он должен наставлять его во всех тонкостях искусства быть придворным. Естественно, король лично будет давать ему уроки.

Сэр Джон напрямую заявил Джорджу, что его новое положение не допускает наличия невесты, даже богатой и дочери бывшего гардеробмейстера. Ему не пришлось повторять свой намек дважды: прилежный ученик вернул свое слово Энн Эстон, и бедная девушка бесследно исчезла из его жизни и из истории Англии.

Иаков немедленно назначил Вильерса камердинером, но разыграл перед взбешенным графом Сомерсетом странную комедию. Он поведал ему об ужасном возмущении лондонцев поведением фаворита, но он, король, якобы нашел средство направить это негодование на подставное лицо, марионетку, которая будет играть эту ненавистную для окружающих роль, а истинный фаворит останется в тени. Иаков сообщил Сомерсету, что он выбрал для этой роли Джорджа Вильерса, и постарался уверить графа, что эта хитроумная стратагема не нанесет ему ни малейшего ущерба. Трудно сказать, поверил граф ему или нет, но согласно всем правилам придворного этикета высказал глубочайшую благодарность своему повелителю. Французский посол отреагировал на это следующим образом: «Было достойно сожаления видеть великую королевскую особу в зрелом возрасте, большого ума и чрезвычайно сведущего в делах, наслаждавшегося обласканьем нового фаворита и погубительством старого».