Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Как пожелаете, сэр, — хмуро пробормотал Хейксвилл. — Не подумайте чего, сэр. Как христианин почитал своим долгом. — Он повернулся и ушел.

Стокс проводил сержанта взглядом, покачал головой и направился к эскарпу.

Сегодня вечером, думал он, мы установим батареи, а завтра вытащим орудия. Еще день уйдет на подготовку боеприпасов, а потом начнется бомбардировка. Два дня непрерывного гула, долбежки, пыли, копоти и дыма, после чего крикетчики поведут людей через перешеек. Бедняги, вздохнул майор. Бедняги.

— Не люблю ночные предприятия, — пожаловался Хейксвиллу капитан Моррис.

— Из-за Серингапатама, сэр? Суета, сэр, и неразбериха.

Сержант имел в виду ночную атаку в лесу возле Серингапатама, когда из-за несогласованности действий участвовавшие в ней роты 33-го полка понесли немалые потери и вынуждены были отступить.

Капитан повесил ножны на ремень и нахлобучил треуголку. Уже стемнело. Габионы были погружены на повозки, волы запряжены, и все только ждали команды майора Стокса, чтобы тронуться в путь. Предполагая, что неприятель может совершить вылазку с целью помешать установлению батарей, майор распорядился сформировать из роты Морриса линию пикетов. В задачу капитана входило наблюдение за крепостью и в случае нападения врага защита саперов до подхода резервного батальона сипаев. Все свои надежды Моррис возлагал на благоразумие противника, который предпочтет ночному бою спокойный сон.

— Добрый вечер, Моррис! — с неуместным оптимизмом приветствовал капитана Стокс. — Ваши парни готовы?

— Готовы, сэр.

Майор отвел Морриса за палатку и повернулся в сторону крепости, представлявшей собой в этот поздний час неясный темный силуэт на фоне еще более темных скал.

— Дело вот в чем, — заговорил Стокс. — Они наверняка заметят наши фонари и услышат скрип повозок. И в таком случае, скорее всего, ударят по нам из пушек. Может быть, и ракеты пустят. Не обращайте внимания. Ваша задача следить за воротами. Если они вышлют пехоту, то только через них.

— Знаю, сэр.

— Ни в коем случае не стреляйте из мушкетов! Если я услышу мушкеты, то подумаю о пехоте. И тогда я посылаю за мадрасскими ребятами, а дальше начинается неразбериха: всюду солдаты, где свой, а где чужой, не понять. Так что никакой стрельбы. Понятно? Только в случае появления пехоты. Если это случится, даете мне знать, сдерживаете противника и ждете подкрепления.

Моррис кивнул. Задание ему объяснили уже два раза, так что в дополнительных инструкциях нужды не было. Тем не менее он повернулся к построившейся и готовой к маршу роте:

— Никто не открывает огонь без моего разрешения, ясно?

— Им все ясно, сэр, — ответил за роту сержант Хейксвилл. — Ясно как божий день. Один только выстрел без позволения, и виновный зарабатывает добрую порку, сэр.

Моррис повел роту по старой дороге, которая шла непосредственно к воротам Внешнего форта. Ночь выдалась на редкость темная, так что, едва отойдя от эскарпа, капитан понял, что уже не видит ничего вокруг. Слышалось только шарканье сапог. Шли медленно, на ощупь. Висевшая над Гавилгуром бледная полоска полумесяца напоминала серебристое лезвие.

— Разрешите обратиться, сэр? — Глухой голос Хейксвилла прозвучал так неожиданно, что Моррис вздрогнул.

— Только не слишком громко, — проворчал капитан.

— Буду тих, как мышь, сэр. Я вот думаю, сэр, если мы здесь, придется ли нам участвовать в штурме вражеской крепости, сэр? Хотелось бы знать, поскольку рядовой состав интересуется, сэр.

— Участвовать в штурме? Господи, что вам такое вздумалось! Надеюсь, что нет.

Хейксвилл хмыкнул:

— Я потому еще спрашиваю, сэр, что хочу составить завещание.

— Завещание? — удивился Моррис. — Вам нужно завещание? Есть такая необходимость?

— Накопил кое-какие сбережения, сэр, — обиделся сержант.

А скоро будет больше, подумал он. Предположение о том, что ранец с главным богатством Шарпа остался у Стокса, подтвердилось. Оставалось только придумать, как до него добраться.

— Сбережения, говорите, а? — В голосе Морриса прозвучали саркастические нотки. — И кому же, черт возьми, вы их оставляете?

— Не кому иному, как вам, сэр. Вы уж простите солдата, сэр. Семьи у меня нет, кроме армии, которая для меня, сэр, все равно что мать родная.

— Ну, тогда конечно. Составляйте ваше завещание. Коннорс вам поможет. Я с ним поговорю. — Коннорс был ротным писарем. — Полагаю, однако, что о завещании вам думать пока рано.