Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Новости? Какие еще новости? Нет, не слышал. А что случилось? Может, противник попал в окружение?

— Ничего такого, сэр. Новости, к сожалению, не самые приятные.

— Да и вид у вас нездоровый, — заметил Стокс. — Что это с вами? Уж не заболели ли?

— Душа болит, сэр. Душа болит. Такая беда, такая беда. — Сержант засопел и даже смахнул с подергивающейся щеки воображаемую слезу. — Капитан Торранс, сэр, — сообщил он трагическим голосом и, сорвав кивер, прижал его к груди. — Капитан Торранс умер. Покинул нас, сэр.

— Умер? — Стокс пожал плечами — познакомиться с Торрансом ему не довелось.

— Так точно, сэр. Как говорят, сам лишил себя жизни. Сначала зарезал собственного писаря, а потом пустил пулю в голову. — Хейксвилл продемонстрировал, как это могло быть сделано, приставив к виску указательный палец. Потом еще посопел носом. — Хороший был офицер. Один из лучших, а я за свою службу многих повидал. Офицеров и джентльменов, сэр, таких как вы, к примеру, — добавил сержант, преданно глядя в глаза Моррису.

Капитан, тронутый смертью Торранса не больше, чем майор, ухмыльнулся:

— Зарезал собственного писаря, а? Что ж, с этими мерзавцами только так и надо. По крайней мере теперь уже никого не надует.

— Ходят слухи, сэр, — Хейксвилл заговорщицки понизил голос, — что он, должно быть, состоял в противоестественной связи.

— Что? — нахмурился Стокс. — В какой еще противоестественной связи?

— Со своим писарем, сэр. Прошу прощения, что осмелился произнести такое, сэр. Насчет капитана и писаря. Понимаете, он был голый, мистер Торранс то есть. А писарь смазливый парнишка, хоть и черномазый. Он часто мылся. Ему, то есть мистеру Торрансу, это очень даже нравилось.

— Хотите сказать, что они были любовниками? — спросил Моррис и расхохотался.

— Никак нет, сэр. Ничего подобного. — Хейксвилл отвернулся, вперив взгляд в бескрайнее голубое небо над Деканским плоскогорьем. — Не было такого. И ни в какой противоестественной связи они не состояли. Дело тут в другом. Капитану, сэр, нравилось разгуливать нагишом. Говорил, что так ему лучше. Любил прохладу. И одежда меньше пачкается. Ничего странного и противоестественного. Нет, сэр. Мистер Торранс, он был самый что ни на есть обычный человек. И бибби любил. Добрый был христианин и истинный джентльмен, вот что я вам скажу. И убивать себя мистер Торранс никогда бы не стал. Я знаю, кто его убил. Знаю.

Моррис многозначительно пожал плечами, давая понять Стоксу, что рассуждения сержанта находятся за гранью понимания.

— Но дело в другом, сэр, — продолжал Хейксвилл, поворачиваясь к капитану и вытягиваясь в струнку. — Я больше не состою при быках, сэр. Получил новые распоряжения, сэр. Вернуться в родную часть. Тот офицер, что сменил мистера Торранса, не пожелал меня оставить, поскольку у него имеется свой сержант. — Он нахлобучил кивер и уставился на Морриса преданными глазами. — Во исполнение приказа, сэр! Прибыл в ваше распоряжение! С рядовыми Кендриком и Лоури. Вернулся, сэр, для прохождения службы, чего всегда и хотел. Сэр!

— С возвращением, сержант, — коротко ответил Моррис. — Не сомневаюсь, что рота встретит вас с неизменным радушием. Солдаты наверняка будут в восторге.

— Так точно, сэр. Я ведь им все равно что отец родной. Без меня они как котята слепые, — добавил он, обращаясь уже к майору Стоксу.

Стокс нахмурился.

— И кто же, по-вашему, убил капитана Торранса? — спросил он. Сержант хранил стоическое молчание. Не дождавшись ответа, майор поднялся со стула. — Если знаете что-то, говорите! Не забывайте, речь идет о преступлении. Вы обязаны рассказать все, что знаете. Ну же!

Сержант по-прежнему молчал, но с физиономией его творилось что-то неладное: казалось, все лицевые мышцы пришли в движение, норовя вырваться из-под кожи. Наконец он вздохнул и, набрав воздуху, выпалил:

— Шарпи, сэр!

Стокс рассмеялся:

— Не говорите ерунды! Вы разве не знаете, что бедняга Шарп захвачен неприятелем? Сейчас он в крепости, в чем у меня нет ни малейших сомнений.

— Так все говорят, сэр, но я знаю лучше, — стоял на своем сержант.

— Перегрелся на солнце, — объяснил майору Моррис и жестом отослал несчастного сержанта. — Отправляйтесь в роту, Хейксвилл, и приступайте к своим обязанностям. Я рад, что вы вернулись.

— Тронут, сэр, вашими словами, — с жаром ответил Хейксвилл. — А уж как я рад, то и не передать, сэр. Каждый должен быть на предписанном ему месте, сэр, и мое место в роте. — Он козырнул, четко повернулся и удалился, отбивая строевой шаг.