Бернард Корнуэлл - Тигр стрелка Шарпа. Триумф стрелка Шарпа. Крепость стрелка Шарпа

— Видит бог, — сказал за ужином Харрис, — я сделал все, что мог. Что-нибудь еще осталось? Бэрд?

— Нет, сэр. Все готово.

Шотландец постарался ответить бодро, но его жизнерадостность никого не обманула. За столом царило напряжение, снять которое не удалось и попыткой придать ужину оттенок праздника. Стол застелили льняной скатертью, зажгли лучшие спермацетовые свечи, горевшие ровным, чистым пламенем, а повар даже зарезал двух последних кур на смену надоевшей говядине. И все же никто из офицеров не демонстрировал отменного аппетита или желания поговорить. Командующий хайдарабадской армией Меер Аллум делал все возможное, чтобы приободрить союзников, но на его реплики реагировал только лишь один Уэлсли.

Полковник Гент, который, помимо исполнения обязанностей главного инженера, занимался еще и тем, что собирал поступавшую из города информацию, налил себе вина. Вино, проделавшее долгий путь из Европы в Индию, а потом странствовавшее по стране в не самых благоприятных для тонкого напитка условиях, изрядно прокисло.

— Есть слушок, — сказал он, когда возникшая в унылом разговоре пауза затянулась сверх всякой меры, — что Типу заложил мину.

— Такие слухи возникают постоянно, — коротко ответил Бэрд.

— Могли бы сказать и раньше, — с легкой укоризной заметил Харрис.

— Я и сам услышал об этом только сегодня, — объяснил Гент. — К нам перешел один из их кавалеристов. Конечно, не исключено, что парень все сочинил. Или, может быть, его прислал Типу. Припугнуть, выиграть время. Обычный прием. — Он замолчал, вертя в пальцах стеклянную солонку. Из-за высокой влажности соль слиплась и покрылась коркой, и полковник постучал по ней серебряной ложечкой, выполнявшей в данном случае ту же роль, что и долбящий стену снаряд. — Впрочем, мне показалось, он знает, о чем говорит. Утверждает, что заряд очень мощный.

Бэрд недовольно поморщился:

— Если так, то они подорвут ее в самом начале штурма. Потому мы и посылаем вперед «Форлорн хоупс». Их дело — умирать. — Заявление прозвучало чересчур жестоко, но ничего другого, чтобы заставить Гента замолчать, генерал не придумал.

Где-то далеко лениво заворочался гром. Сидящие за столом офицеры невольно замерли, ожидая, что по палатке вот-вот застучит дождь.

— Я потому беспокоюсь, — продолжил Гент после напряженной паузы, — что если мину взорвут, когда мы будем на стене, и если заряд действительно достаточно мощный, то нас запросто с нее снесет. — Он решительно атаковал слипшуюся соль. — Чуть ли не в реку.

— Будем надеяться, что все это только слухи, — твердо сказал Харрис, давая понять, что пессимизм накануне штурма неуместен. — Полковник Уэлсли, еще стаканчик?

Уэлсли покачал головой:

— Спасибо, сэр, с меня достаточно. — Взгляд его упал на сидящего напротив соперника, и он вдруг добавил: — Впрочем, сэр, я, пожалуй, приму ваше предложение и выпью за успех генерала Бэрда.

Шотландец, недовольство которого юным полковником за последние дни только усилилось, заставил себя благосклонно кивнуть:

— Весьма признателен, Уэлсли. Весьма признателен.

Генерал Харрис благодарно посмотрел на полковника. Откровенная неприязнь, сразу возникшая между его заместителями и усилившаяся после принятого им решения назначить губернатором Майсура именно Уэлсли, порождала немало проблем. Он прекрасно понимал, что Бэрд чувствует себя обойденным, однако же явное пренебрежение генерала к местным традициям и ненависть ко всему индийскому исключали его из числа претендентов на высокий пост. Британии нужен дружеский Майсур, и Уэлсли представлялся Харрису достаточно тактичным и осторожным человеком, чтобы не настроить местное население против себя и представляемой им страны.

— Вы молодец, Уэлсли, — сказал командующий, когда все выпили. — Так и надо.

— Завтра в это время, — мечтательно произнес Меер Аллум, — мы будем ужинать во дворце Типу. Пить из его серебра и есть с его золота.

— Надеюсь на это и молюсь. — Харрис сдвинул парик. — А еще молюсь о том, чтобы все обошлось без больших потерь.

Ужин закончили трезвыми. Харрис пожелал всем спокойной ночи, а потом, выйдя из палатки, долго смотрел на посеребренные луной стены города. Побеленные укрепления призрачно мерцали, словно маня к себе, вот только что ждало за ними? Генерал вернулся в палатку и лег спать, но сон часто прерывался, и, просыпаясь, он ловил себя на том, что не столько думает о победе, сколько ищет оправдания возможному поражению. Бэрд тоже лег не сразу — залив в себя изрядную долю виски, он завалился на кровать, не раздеваясь, и забылся беспокойным сном. Уэлсли спал хорошо. Солдаты в траншеях вообще не спали.