Бернард Корнуэлл - 4. Трафальгар стрелка Шарпа. 5. Добыча стрелка Шарпа (сборник)

Шарп не собирался признаваться капитану, что давно осиротел:

— Нет, сэр.

Кромвель бросил взгляд на верхнюю палубу, где толпились канониры:

— Вы ничего не замечаете, мистер Шарп?

— А что я должен заметить, сэр?

— Они сняли верхнюю одежду, мистер Шарп. Только мы с вами щеголяем в мундирах. Я не снимаю мундир, потому что я — капитан на этом корабле и обязан показывать команде пример. Но вы, мистер Шарп, чего ради вы разгуливаете в шерстяном мундире в такую жару? Или вы думаете, что вы — капитан этой посудины?

— Просто я мерзну, сэр, — солгал Шарп.

— Мерзнете? — фыркнул капитан. Он поставил ногу на щель между деревянными досками палубы, а когда поднял ее, за подошвой потянулась расплавленная смола. — Скорее уж вы обливаетесь потом, мистер Шарп! Ступайте за мной.

Капитан развернулся и повел Шарпа на шканцы. Пассажиры, наблюдавшие за стрельбами, расступались перед ними. Внезапно Шарп ощутил аромат духов леди Грейс, но продолжал идти за Кромвелем. Капитан отпер дверь своей каюты и жестом велел Шарпу заходить.

— Мое жилище, — буркнул Кромвель.

Шарп ожидал, что капитанская каюта окажется не меньше пассажирских апартаментов с их широкими окнами, но, вероятно, расчетливый Кромвель рассудил, что лучшие каюты выгоднее сдавать, а сам предпочел ютиться в небольшом закутке по левому борту. Впрочем, жилище капитана выглядело довольно уютным. Над койкой висели книжные полки, стол был завален скатанными в рулоны картами. Кроме карт, на столе стояли три фонаря и лежала пара длинноствольных пистолетов. Дневной свет лился через иллюминатор, на покрашенном белой краской потолке плясали отблески волн. Кромвель отпер небольшой шкаф и вытащил барометр и неизвестный прибор, напоминавший массивные карманные часы.

— Триста двадцать девять гиней, — похвастался капитан.

— У меня никогда не было часов, — сказал Шарп.

— Это не часы, мистер Шарп, — раздраженно заметил Кромвель, — а хронометр. Чудо науки. Сомневаюсь, что с тех пор, как мы покинули Англию, его погрешность составила более двух секунд. Этот прибор, мистер Шарп, показывает, где мы находимся. — Капитан сдул пылинку с циферблата, постучал по барометру и аккуратно закрыл шкаф. — В отличие от вас я берегу свои сокровища, мистер Шарп.

Шарп не ответил, и капитан жестом велел ему присесть в единственное кресло:

— Садитесь, мистер Шарп. Вас не удивляет мое имя?

Шарп неловко опустился в кресло.

— Имя? — Он пожал плечами. — Довольно необычное, сэр.

— Избранное [1] От Peculiar People — избранный народ. , — промолвил Кромвель и невесело рассмеялся. — Мои родители, мистер Шарп, были ревностными христианами и нашли его в Библии: «Ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего, и тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле». Второзаконие, глава четырнадцатая, стих второй. Непросто жить с таким именем, мистер Шарп. Из-за имени мне изрядно доставалось! — с негодованием воскликнул капитан.

Шарп, притулившийся на краешке кресла, про себя удивился: кому могло прийти в голову подшучивать над таким громогласным и взрывным человеком, как капитан Пекьюлиа Кромвель?

Капитан уселся на койку, положил локти на стол и заглянул Шарпу в глаза.

— Меня посвятили Создателю, мистер Шарп, и тем обрекли на одинокую жизнь. Лишили возможности получить настоящее образование. Сверстники отправлялись в Оксфорд и Кембридж, а меня отослали в море, чтобы избавить от земных искушений. Однако я занялся самообразованием, мистер Шарп. Читая книги, — капитан показал рукой на книжные полки, — я открыл, что на самом деле у меня счастливое имя. Да-да, мистер Шарп, я избранный. Таково мое глубочайшее убеждение. — Капитан печально покачал головой. — Вокруг я вижу людей образованных, разумных, но, главное, не мыслящих себя вне общества. Однако никто из них не способен на великие дела. Одиночество — лишь в нем заключено истинное величие! — Кромвель поморщился, словно на его плечи давило слишком тяжкое бремя. — Думаю, вы тоже человек избранный, — продолжил капитан. — Фортуна высоко вознесла вас, подняв с самых низов. И поэтому, — тут Кромвель подался вперед и наставил палец на Шарпа, — вам тоже суждено жить в одиночестве.

— Я никогда не испытывал недостатка в друзьях. — Шарп ощущал неловкость от этого странного разговора.

— Доверяйте только себе, мистер Шарп, — воскликнул Кромвель, словно не заметив возражения, — ибо больше никому на свете верить нельзя! Избранные — такие, как мы, — обречены издали взирать на обычных, не особенных людей. Однако ныне я прошу вас отбросить недоверчивость, мистер Шарп. Я требую, чтобы вы доверились мне!