Альфред де Бре - Кровь баронов

—　Филипп,　— заговорила она снова после минутного молчания,　— ты мне предан?

—　Всей душой!　— отвечал он восторженно.

—　Ну, так завтра я дам тебе важное поручение, от которого зависят, быть может, моя честь и жизнь… Ты меня не выдашь?

—　Я охотно отдал бы жизнь, чтобы отвратить от вас малейшее огорчение, добрая госпожа,　— проговорил он взволнованным голосом.

—　Знаю я это, Филипп. Завтра я тебе объясню… но сегодня вечером… не смотря на все, я еще надеюсь… Зачем ты ушел с перекрестка?

—　Баронесса, вы приказали мне оставаться там только до пятого часа.

—　А пробило шесть: ты прав.

—　К тому же…

—　Ну?

—　Вполне ли вы уверены, что барона нет дома?

—　Он сказал мне, что поедет к своему другу Талакеру, чтобы попытаться вместе сделать нападение на нюренбергцев. Разве ты не видел, что он уехал на той неделе со своими людьми?

—　Видел, сударыня; а между тем… боюсь я, что он где-нибудь поблизости.

—　Почему тебе так думается?

—　Крестьянин, которого я расспрашивал, сказал мне, что он видел человек двенадцать ландскнехтов под предводительством какого-то великана: это, наверное, разбойник Кернер, которого барон недавно взял к себе на службу.

—　Где же этот крестьянин встретил их?

—　Сегодня утром, в девять часов, на опушке леса.

—　Они ехали к замку или от него?

—　Они углублялись в лес.

—　По направлению к перекрестку?

—　Да, сударыня.

—　Господи, Господи!　— вскричала несчастная баронесса, с отчаянием ломая руки.　— Это верно засада!

—　Боюсь, что так, сударыня… тем более, что раза два или три мне невдалеке слышались звуки, похожие на звяканье оружия.

—　Но ты только это и слышал, не правда ли? Криков, борьбы не было слышно?

—　Нет, сударыня; если эта засада была устроена против кавалера, которого вы ожидаете, то она не удалась, потому что он не проезжал.

—　О, теперь я благодарю Бога за это!

—　Сейчас, когда я возвращался в замок,　— продолжал паж,　— собака выскочила из леса и бросилась ко мне. Это был Блиц, любимая борзая барона. Сегодня утром егерь, старик Вилькен, взял Блица с собой на объезд. Вдруг собака с радостным лаем кинулась в чащу. Напрасно старик звал его,　— Блиц не вернулся.

—　Привел ты его в замок?

—　Нет, сударыня, он опять убежал в лес. Есть только один человек, для которого Блиц может покинуть меня и Вилькена,　— это господин барон.

—　Господи, сохрани и помилуй нас!　— прошептала Эдвига, вздрагивая.

Наступило минутное молчание.

—　Поди спроси, вернулась ли Агнеса?　— сказала наконец баронесса.

Агнеса была ее любимая служанка; она нянчила ее со дня рождения и никогда не расставалась с ней.

Паж вышел и поспешно вернулся.

—　Ну что?　— спросила баронесса.

—　Агнеса не возвращалась,　— отвечал он,　— и никто не знает, где она пропадает с нынешнего утра.

Баронесса в отчаянии ломала руки.

—　Агнеса не могла добровольно бросить меня. Дай Бог, чтобы ее не погубила привязанность ко мне!.. Что делать, Господи, что же делать?　— пробормотала она с тоской.

Она остановила на паже тоскливый взгляд, как бы решаясь доверить ему какую-то тайну. Крупные слезы блистали на глазах молодого человека.

Честность и почтительная преданность, выражавшаяся на его лице, успокоили бы самую недоверчивую душу.

Баронесса подозвала его ближе к своему креслу. Он повиновался.

—　Ближе,　— шепнула она.　— Теперь слушай, что я тебе скажу на ухо. Я доверю тебе тайну, которую знает только один человек в мире, и от которой, как я уже сказала тебе, зависит моя честь и жизнь. Поклянись мне, что свято сохранишь ее.

—　Клянусь, моя добрая госпожа.

—　Спасением души твоей?

—　Да!

—　Хорошо. Возьми этот ключ; им ты отворишь дверь комнаты, которая в конце этого коридора, как раз возле маленькой лесенки, ведущей к калитке. Понимаешь?

—　Да, сударыня; это та дверь, на которой гвоздями выведен крест?

—　Так. На другом конце этой пустой комнаты ты найдешь другую дверь; стукни в нее сначала два раза, потом, после небольшой остановки еще три раза. Всего пять раз… Тебя спросят: кто там? Ты ответишь: да сохранит Бог сирот! Тебе отворят. Тогда ты увидишь женщину, крестьянку; потом, потом… ребенка, девочку лет трех… Ты скажешь этой женщине,　— ее зовут Мартой… Ты скажешь ей, что пришел за ней от меня, и приведешь их сюда. В эту пору в коридоре никого не бывает, и я надеюсь, что вы никого не встретите. А все-таки скажи ей, чтобы она хорошенько укрыла ребенка платком… Ты меня понял, Филипп?　— прибавила она, остановив на лице молодого человека свои большие глаза, ввалившиеся от бессонницы и страдания.