Валерий Поволяев - Командир Гуляй-Поля

Нестору Махно нравилось, как он говорит – убедительно, с напором, громко, четко, мысли формулируют умно – он видел, как у Свердлова темнели глаза – значит, рассказ гостя брал председателя ВЦИКа за живое.

– И вы, товарищ, можете назвать фамилии командиров таких отрядов?

– Могу. Богданов, Свирский, Саблин…

– Доверия в крестьянской массе к этим командирам, вы считаете, не было никакого?

– Абсолютно никакого. Хотя сами крестьяне видят в революции единственное средство избавления от гнета помещиков, богатеев-кулаков, а также тех, кто им верно служит – чиновников.

– Да-да-да. – Свердлов, соглашаясь с Махно, покивал часто головой, что-то черкнул у себя в блокноте, потом, взяв у гостя квиток, дающий право на проход в Кремль, что-то написал в нем размашисто. – Значит, так, товарищ… Давайте договоримся следующим образом: вы завтра зайдете ко мне в час дня снова, и мы вместе отправимся к товарищу Ленину. Не опаздывайте, пожалуйста. Вот вам пропуск, я его продлил, – Свердлов отдал Махно квиток, энергично потряс гостю руку. – До завтра!

Щеки у Свердлова были бурыми, нездоровыми, в сеточке темных сосудов – видно было, что человек этот – хворый. Махно ответил на рукопожатие хозяина кабинета также энергично.

«На другой день, ровно в час дня, я был опять в Кремле у председателя Всероссийского Центрального комитета Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов – тов. Свердлова, – написал впоследствии Махно [5] Стиль его, орфография, сокращения – подлинные, к ним ни рука автора, ни рука редактора этой книги не имеют права прикасаться. . – Он провел меня к Ленину. Последний встретил меня по-отцовски и одной рукой взял за руку, другой, слегка касаясь моего плеча, усадил в кресло. Затем попросил Свердлова сесть, а сам прошелся к своему, по-видимому, секретарю или переписчику и сказал ему:

– Вы, пожалуйста, закончите это к двум часам, – и лишь тогда сел напротив меня и начал расспрашивать».

Лицо у Ленина было, как и у Свердлова, нездоровым, лоб – серым, глаза – усталыми.

– Из каких вы, товарищ, местностей? – первым делом спросил Ленин, и Махно понял, – чутье он имел отменное, – что перед ним человек, что называется, конкретный – задает конкретные вопросы, надеясь получить конкретные, очень точные ответы.

Махно невольно подобрался, ответил сжато, красочно, четко, постарался в нескольких словах даже описать родное Гуляй-Поле, добавив гордо, что в селе есть металлургический завод. Отметил про себя, что Ленин в ответ одобрительно приподнял одну бровь.

– Как крестьяне ваших местностей восприняли лозунг «Вся власть Советам на местах!»? – картавя больше обычного, спросил Ленин, сунул правую руку за пройму жилетки – он был в жилетке, пиджак его висел на спинке стула.

Махно неожиданно подумал о том, что Ленин держит руку так, чтобы не пожимать руки всем, кто приходит к нему в кабинет – в конце концов это ведь неприятное занятие, требующее дополнительной гигиены.

– И как реагировали крестьяне на действия врагов этого лозунга вообще и Украинской Центральной рады, в частности? – Ленин потер пальцами усталые глаза.

– Крестьяне и за винтовки брались, и в батальоны объединялись по своей инициативе, Владимир Ильич… Это было не раз. Австрияки с вартой боятся крестьян, очень боятся. Что же касается лозунга «Вся власть Советам на местах!», то он был воспринят крестьянами, как и положено – по-крестьянски, со всей душой, отождествляется непосредственно с самим сознанием и волей трудящихся, с тем, что сельские, волостные, рабочие советы есть не что иное, как единицы революционного группирования и хозяйственного самоуправления на пути жизни и борьбы трудящихся с буржуазией и ее прихвостнями – правыми социалистами и их коалиционной властью…

В ответ на это длинное выступление гостя Ленин удивленно приподнял рыжеватые брови – судя по тому, что в разговоре он трижды возвращался к тому, как крестьяне относятся к лозунгу «Вся власть Советам на местах!», тема эта особенно волновала его. Махно стремился отвечать так, как наметил в самом начале встречи – «литературно», с неким философским наполнением – похоже, эти ответы Ленину нравились, напрасно Махно сомневался… Каждый раз рыжеватые брови Ленина удивленно приподнимались.

Обстановка в кабинете вождя была простая, мебель – неказистая, словно бы ее вывезли из ближайшей гимназии, хороша была только большая зеленая лампа с литым бронзовым основанием, стоящая на длинном старом столе. Махно отметил про себя, что Ленин был доступен, прост в разговоре, по-хорошему въедлив, если чему-то не верил, то в разговоре к этому обязательно возвращался, сопоставлял ответы… Складывалось впечатление, что Ленин старается поймать собеседника не на словах, не на тексте – на запятых; другого человека это бы точно обидело, но только не Махно – Нестор решил, что он раскусил Ленина, и улыбнулся довольно.