Кристиан Жак - Закон пустыни

– Успокойся. У визиря Баги прекрасная репутация.

– Если мы ошибаемся, то можем потерять друг друга навсегда.

– Этого не случится: я поеду с тобой куда угодно.

В палисаднике никого не было.

Дверь маленького белого домика оказалась открытой, и Пазаир вошел. Несмотря на позднее время, ни Сути, ни Пантеры не было. В этот предзакатный час любовники, должно быть, отправились в беседку возле источника, чтобы подышать свежим воздухом.

Удивленный Пазаир пересек гостиную. Послышались какие-то звуки. Они исходили не из спальни, а из кухни, расположенной на открытом воздухе, во внутреннем дворе. Неужели Сути и Пантера занимались стряпней?

Светловолосая ливийка сбивала масло с пажитником и тмином; оно хранилось у нее в самом прохладном углу погреба, там же помещались вода и соль, которую держали в холоде, чтобы она не темнела.

Сути был занят приготовлением пива. Молотую и растертую ячменную муку он превратил в тесто, которое надо было печь в специальных формах, расположенных вокруг очага. Полученные таким образом хлебцы вымачивались в сладкой воде с финиками; после брожения жидкость следовало перемешать и отфильтровать, а затем перелить в глиняный кувшин, в котором пиво прекрасно сохранялось. Три кувшина были закреплены в специальных гнездах в приподнятой над полом доске и заткнуты пробками из высушенного лимона.

– Ты занялся производством пива? – спросил Пазаир.

Сути обернулся:

– Я не слышал, как ты вошел! Мы с Пантерой решили разбогатеть. Она будет делать масло, а я – пиво.

Раздраженная ливийка бросила кусок масла, вытерла руки темным полотенцем и вышла, не поздоровавшись с судьей.

– Не сердись, у нее бешеный характер. Бог с ним, с маслом. Хорошо, что есть пиво! Попробуем его.

Сути вытащил из гнезда самый большой кувшин, вынул пробку и установил фильтр, который должен пропускать только жидкость, удерживая малейшие частицы теста.

Пазаир сделал глоток, но тут же остановился.

– Кислое!

– Как кислое? Я строго следовал рецепту.

Он отпил чуть-чуть и выплюнул.

– Гадость! С пивом покончено, это занятие не для меня. Как твои дела?

– Я написал визирю.

– Рискованно.

– Но необходимо.

– Еще одной каторги ты не выдержишь.

– Справедливость должна восторжествовать.

– Твое прекраснодушие трогает.

– Визирь обязан что-то сделать.

– Он может быть так же подкуплен, как начальник стражи и старший судья.

– Но это визирь Баги.

– Этот старый пень не ведает никаких чувств.

– Он защищает интересы страны.

– Твои бы слова да богу в уши.

– Этой ночью мне снился ужасный сон: я видел, как перламутровая игла вонзается в шею Беранира. Кстати, это ценный предмет, он стоит недешево, и управляться с ним сумеет только опытная рука.

– Это след?

– Просто мысль, возможно не лишенная интереса. Как ты посмотришь на то, чтобы сходить в главную ткацкую мастерскую Мемфиса?

– Это задание для меня?

– Говорят, там много красивых женщин.

– А ты сам боишься туда идти?

– Просто мастерская расположена не в моем квартале. Монтумес не спустит нам ни одной ошибки.

В ткацком производстве, которое было царской монополией, было занято множество мужчин и женщин. Они работали на машинах первичного лощения, состоявших из цилиндров с цепным приводом, и вторичного лощения, представлявших собой поставленную вертикально прямоугольную раму, где цепь наматывалась на верхний цилиндр, а полотно – на нижний. Некоторые ткани выделывались длиной до двадцати метров и больше при ширине от метра двадцати до метра восьмидесяти.

Сути наблюдал за ткачом, который, согнувшись в три погибели, заканчивал отделывать нашивку, предназначенную для украшения одежд богатых клиентов; потом он смотрел, как молодые девушки вытягивали и сматывали на катушки вымоченное льняное волокно. Другие, не менее соблазнительные, растягивали на верхнем навое основу, перед тем как пустить перекрещиваться две линии натянутых нитей. Одна из прядильщиц держала в руках палку с деревянным диском на конце, которой она орудовала с завораживающей ловкостью.

Сути тоже не остался незамеченным; его удлиненное лицо, прямой взгляд, длинные черные волосы и весь облик, дышащий силой и элегантностью, не оставили работниц мастерской равнодушными.

– Вы что-то ищете? – спросила прядильщица, смачивая нить, чтобы сделать ее более тонкой и прочной.

– Я бы хотел поговорить с управляющим мастерской.