М. Антрекот - Дело огня

Если я туда вернусь.

— Кстати, об инспекторе. Где он сейчас? Тоже ведь должен здесь лежать — а ускакал еще раньше, чем я проснулся.

Правильней было бы сказать «очнулся». Потому что ночью Асахина не заснул — он именно потерял сознание и не видел, как стоявшие недалеко от Ханно люди Камимуры пришли на помощь. Как это ни смешно, добраться раньше им помешала вздувшаяся река и бревна, которые снесли мост. Асахина улыбнулся, подумав, как подешевеют теперь дрова в Токио. Ненадолго, правда.

Инспектор, как выяснилось, еще на рассвете взял два взвода солдат и ушел наверх — кажется, ему удалось починить вагонетку или наверху нашлась запасная, потому что через несколько часов во временный лагерь у железной дороги начали прибывать закопченные перепуганные люди.

Голодных пока что быстро удавалось накормить: достаточно пойти туда, где прошла волна, и набрать в подол убитой взрывом рыбы. Асахина увидел на тропинке чернокожую, шагавшую с рыбиной в руках. Она тоже заметила инженера и свернула в его сторону.

— Эй, вы тот самый красавчик, что говорит по-английски, верно?

Инженер улыбнулся и поклонился ей как мог.

— Черт, я полгода не слышала человеческого языка — и не научилась толком чирикать по-вашему. От меня все шарахаются как от чумной. Хозяйка померла — это правда, что ли?

— Даже если госпожа Мияги жива, она, к сожалению, должна будет умереть, — инженер опустил глаза. — Она замешана в государственном преступлении.

— Ха! — чернокожая блеснула зубами. — Государственное преступление! Да здесь настоящая чертовщина творилась, вот что я вам скажу. Они продали душу дьяволу — хозяйка, ее муж, ее хахаль, все. Когда все начало гореть — я так и поняла, что это нечистый пришел за своим добром.

— Нет, — поправил ее инженер, — это как раз полиция. Но миссис Мияги и не была вашей хозяйкой. По закону ваш контракт недействителен. Я думаю, вам помогут вернуться домой.

— Домой! — фыркнула черная. — Что я там не видела, дома? Хотела мир поглядеть, дура, — а тут сразу в фургон сунули и в этом лесу выгрузили. Поглядела мир, ничего себе. Деньги неплохие давали, что есть, то есть — так все в пожаре сгорело. Где эта ваша полиция, я ей глаза вырву!

— Если бы я сам знал, — вздохнул инженер. Он сейчас испытывал к полиции сходные чувства.

— Эй, а вас крепко потрепали, — девица покачала головой. — И повязки все грязные. Хотите, переменю?

— Это деготь, — Асахина провел пальцем по темному пятну. — Если им смазывать раны, они меньше кровоточат, заживают быстрее и не гноятся.

Девица наклонилась посмотреть и присвистнула.

— Зато и воняет же, — сказала она.

— Зато я уже на ногах.

— Это да. Это часто так бывает. Ну, будет что нужно — зовите.

Она пошла прочь, покачивая бедрами. Так в кимоно ходить нельзя. Асахина мысленно переодел ее в европейское платье — и тут же нашел красивой. Какое великое разнообразие людей сотворил Бог, подумал он. И как люди делают из этого разнообразия причину для вражды и ненависти…

Видимо, сработало правило «не говори про тэнгу» — навстречу черной девице шагал Сайто. Пропустив ее, приостановился, поглядел вслед, покачал головой — ну и походка. Подошел к крыльцу.

— Я забыл отдать вам кое-что из вашего имущества, — сказал он, вынимая из кармана закопченный крестик. — И как это олово не расплавилось в огне?

— Благодарю покорно. Это никель. Много ли у вас еще дел, господин Фудзита?

— Почти все закончено. Верхний лагерь мы свернули, пещеры очистили, найденные документы я сдал военным. Свидетелей опросил. Думаю вернуться следующим поездом. Как вы себя чувствуете?

— Достаточно плохо, чтобы не ждать. Думаю, Сёта и не даст — просто перебросит через плечо и унесет. Если у вас все, то прикажите переносить тяжелых раненых. И… что будет с господином Харадой?

— Полагаю, он исчезнет где-нибудь по дороге. По моему, увы, недосмотру. Видите ли, мы говорили утром, пока не рассвело. Он чувствует себя примерно так же, как и вы, но, объясняя мне, как ему плохо, он завязал узлом железный костыль. Пулевая рана зажила в считанные минуты — но он может держать в руках ваш меч, ваш амулет, и… удивительное дело — при виде крови его теперь мутит. Я не думаю, что нашим военным нужно его видеть.

— Как же он исчезнет, если его днем можно поднять только лебедкой…

— Ну так сбежит ночью из тюрьмы, выломав прутья, велика важность. Я только прослежу, чтобы охранников не повредил.

— Раз вы все продумали — не пройдете ли со мной туда, за контору? Нужно кое-что обсудить подальше от посторонних глаз.