Жеан слушал, мягко покачивая головой. Когда бывший учитель фехтования умолк, он взглянул на своего отца, словно пытаясь прочесть на его лице, какое решение следует принять. Переведя взгляд на Саэтту, он тихо сказал:
— Все, что ты говорил, верно, и я об этом знал. Возражать тебе не стану, ты вряд ли меня поймешь. Но я, Саэтта, хочу помнить только об одном: ты кормил и поил меня, когда я был маленьким; ты ухаживал за мной, словно мать, когда я болел. Вот твоя шпага, Саэтта! Ступай, я не трону тебя… и кошелек мой будет, как прежде, к твоим услугам.
И, отвернувшись от фехтмейстера, неподвижно стоявшего с рапирой в руке, в полном оцепенении от охватившего его глубочайшего удивления, он взял под руку Пардальяна и увлек в сторону, спрашивая:
— Вы так же поступили бы на моем месте, отец?
Пардальян не ответил, а только многозначительно улыбнулся сыну. Жеан, кивнув, прошептал:
— Я рад, что вы одобряете мое решение, сударь.
Они вернулись к карете. Король, высунув голову в окно, весело скомандовал:
— Господа де Пардальяны, вы поедете со мной.
И добавил с хитрой улыбкой:
— Нам нужно уладить одно семейное дельце.
Пока Пардальян с сыном садились в карету, Генрих внимательно наблюдал за тремя храбрецами, застывшими, будто на параде, а потом распорядился:
— А вы будете сопровождать нас… Кажется, вы никогда не расстаетесь со своим вожаком?
Эскаргас, Гренгай и Каркань, на глазах раздувшись от радости и не зная, как выразить распиравшие их чувства, приложили руку к сердцу и грянули дружно:
— Да здравствует король!
Генрих, от души расхохотавшись, заметил одобрительно:
— Клянусь Святой пятницей! У этих молодцов отменные легкие!
— Не только легкие, сир, — серьезно отозвался Жеан, — руки и сердца ничуть не хуже!
— В Лувр, господа! — крикнул король.
Кавалькада тронулась рысью: впереди Витри со своими гвардейцами, затем Бельгард, Лианкур, Бассомпьер и Монбазон — перед королевской каретой, Каркань, Эскаргас и Гренгай — возле окошек, согласно распоряжению монарха, а замыкающие сзади — Неви и его лучники.
Между тем трое храбрецов, опьянев от восторга, не нашли лучшего средства для выражения радостных чувств, как поминутно восклицать: «Да здравствует король!» Естественно, каждый раз к этому возгласу присоединялась свита. А у Сент-Антуанских ворот клич был подхвачен толпой, всегда склонной к подражанию. Но поскольку любому событию требуется объяснение, мгновенно распространился слух, что король избегнул какой-то опасности и что трое храбрецов устрашающего вида, гордо гарцевавшие возле кареты, спасли доброго государя от неминуемой смерти.
Поэтому от городских ворот до Лувра королевскую карету встречали оглушительной овацией и исступленными ликующими воплями, отчего монарх, никогда не слышавший ничего подобного, пришел в великолепное настроение.
Глава 77
ОТЕЦ И СЫН ПАРДАЛЬЯНЫ
В карете король, вложив руку Бертиль в ладонь оглушенного счастьем Жеана, сказал:
— Полагаю, что я могу частично загладить причиненное вам зло, вручив вас вашему избраннику, который вполне достоин обладать подобным сокровищем.
И, поскольку он не умел держаться в рамках этикета в кругу верных друзей, ибо гасконская натура всегда брала в нем верх над благопристойностью, добавил игриво:
— Когда и где свадьба?
Ему ответил Пардальян:
— В Сожи, сир, через месяц. Без пышных церемоний и как можно скромнее.
— Потому что счастливцам никто не нужен! — воскликнул король, смеясь от всего сердца. — Будь по-вашему! Только я, может быть, приглашу себя сам.
— Мы сохраним незабываемое воспоминание об этой неслыханной чести! — возгласил Пардальян, и было невозможно понять, шутит он или говорит серьезно.
— При одном условии: мое присутствие не должно нарушить родственной атмосферы этого торжества. Черт возьми, я ведь тоже некоторым образом член семьи!
И, обратившись к Жеану, который ничего не замечал, с восторгом глядя на Бертиль, отвечавшую ему нежной улыбкой, Генрих добавил:
— Пусть вас не удивляет, что я не даю за девочкой приданого. Из объяснений вашего отца вы поймете, что в сравнении с вами я просто нищий.
Из Лувра Бертиль проводили к герцогу и герцогине д'Андильи, которые только теперь узнали, кто такой Жеан Храбрый. Они приняли влюбленных, как своих собственных детей.
Пардальян, оставив молодых людей в доме друзей, отправился на улицу Сент-Оноре к Кончини. Встретила его Леонора Галигаи. Беседа продлилась не более четверти часа. Пардальян вышел с довольной улыбкой, говоря себе:
Читать дальше