Но дама давно уже не слушала ее. Черные глаза больше не смотрели на Ла Горель, занавеска задернулась, и нежный голос окликнул:
— Д'Альбаран!
Призыв относился к сидящему в седле гиганту, который, словно конная статуя, возвышался неподалеку от носилок и, как мы уже говорили, был готов откликнуться на первый же зов таинственной незнакомки. У этого всадника были загорелое лицо, красивые черные глаза, холеная черная борода и роскошные, черные как смоль волосы — словом, наличествовали все признаки, характерные для чистокровного испанца, коим он в действительности и являлся. Единственным его отличием от соотечественников был рост: среди испанцев, как известно, преобладают мужчины невысокие, а дон Кристобаль д'Альбаран был настоящим великаном. Услышав свое имя, испанец пригнулся к шее лошади и вопросительно произнес:
— Сеньора?
— Видишь человека, которого тащит на веревке некий знатный господин? Вон там, где много стражников? — спросила незнакомка.
Альбаран поднял голову, бросил взгляд в сторону улицы Сент-Оноре и с едва заметным акцентом ответил по-французски:
— Вижу, сударыня.
— Нельзя допустить, чтобы его казнили. Надо освободить его, дать ему возможность скрыться, а потом узнать, где он прячется, чтобы в любое время его можно было разыскать. Исполняй.
— Хорошо, сударыня, — ничуть не удивившись, ответил Альбаран.
Не теряя времени, он спешился и сделал знак своим людям последовать его примеру. Двое слуг, управлявших несущими портшез мулами, отделились от стены, где они до сих пор пребывали незамеченными, и занялись лошадьми. Альбаран же, собрав вокруг себя своих подчиненных, тихим голосом принялся отдавать им надлежащие распоряжения.
Невидимая рука вновь задернула занавески, Ла Горель терпеливо ждала. Она слышала приказ, отданный дамой из портшеза. Теперь она наблюдала за Альбараном и его людьми, и во взоре ее сверкала ярость. Поджав губы, она злобно шипела:
— Сначала она запретила мне трогать дочь Кончини, а теперь хочет спасти Ландри Кокнара!.. Ах ты, Господи! Похоже, что эта благородная дама только и делает, что кого-нибудь спасает!.. прямо какая-то святая, сошедшая на землю!..
А в это время оба Пардальяна повернули на улицу Дев-Экю. На первый взгляд они ехали бесцельно, наугад…
Занавески портшеза со стороны Ла Горель снова раздвинулись, и показалась маленькая белая ручка, державшая туго набитый кошелек. Дама негромко произнесла:
— Возьми. Это только задаток.
Глаза старой мегеры засверкали, словно раскаленные уголья; она с жадностью схватила протянутый кошелек, и он тотчас же исчез в складках ее платья. Сгибаясь в три погибели и рассыпаясь в благодарностях, она думала: «Господи Иисусе, кажется, моя старость обеспечена!.. Да благословит Небо щедрость этой дамы!»
Занавеска задернулась, и Ла Горель вновь услыхала мелодичный голос:
— Послушай, я знаю, где тебя искать, однако этого мало. В любую минуту ты можешь вспомнить нечто важное, о чем тебе захочется рассказать мне. Следовательно, тебе необходимо знать, как меня найти и где я живу. Я — герцогиня Соррьентес и живу во дворце Соррьентес. Ты знаешь этот дворец?
— Нет, сударыня. Но не беспокойтесь, я узнаю и разыщу его.
— Не утруждай себя понапрасну. Я сама тебе все объясню: дворец Соррьентес стоит позади Лувра, в глубине улицы Сен-Никез, сразу за часовней Сен-Никез. Окна его смотрят на три улицы: Сен-Никез, де Сен, что тянется вдоль реки, и тупик, отходящий от улицы де Сен. С каждой улицы во дворец ведет свой вход. Если тебе понадобится меня увидеть, ты постучишь в дверь, выходящую в тупик. Стучать будешь трижды, после каждого удара немного подождешь. Тому, кто выйдет тебе навстречу, ты назовешь свое имя. Запомнила?
— У меня хорошая память, — улыбнулась Ла Горель. — Судите сами: госпожа герцогиня де Соррьентес. Дворец Соррьентес в конце улицы Сен-Никез. Маленькая дверь, ведущая в тупик, который отходит от улицы де Сен. Стучать три раза, после каждого удара немного подождать, сказать свое имя тому, кто откроет дверь. Я ничего не забыла?
— Нет, все в порядке. Можешь идти.
Ла Горель отвесила портшезу низкий поклон. Затем она поспешила на улицу Сент-Оноре, чтобы увидеть, что же все-таки произойдет с этим Ландри Кокнаром, к которому она, похоже, питала особую ненависть. Однако не сделав и пары шагов, она заметила обоих Пардальянов. И вновь, как и в первый раз, при виде их ее охватило беспокойство. Она отступила и, затаив дыхание, притаилась за носилками.
Читать дальше