Мишель Зевако - Последняя схватка

— Да, подозреваю, что и на этот раз Кончини и его люди останутся ни с чем.

Но радость их была преждевременной! Если бы они смогли проникнуть в мысли шевалье, хозяину и слуге сразу стало бы понятно, что они все еще в опасности. Да, Пардальян героически улыбался. В его спокойном взгляде, устремленном на Виолетту, можно было прочесть только нежные, братские чувства. На открытом лице не было ни тени беспокойства. Увы, это была лишь маска, под которой шевалье пытался скрыть от молодой женщины жестокое разочарование и дикую ярость. Вот что думал Пардальян:

«Ну и денек! Какое дьявольское невезение!.. И дернул же меня черт угодить к герцогине Ангулемской!.. Будь она одна… и нежная, хрупкая Виолетта ни перед чем бы не остановилась, чтобы нас спасти… Но вот герцог… герцог Ангулемский, сообщник мадам Фаусты, будущий Карл X… Вот черт, нам несдобровать, если он застанет нас у себя дома!..»

Эти мрачные мысли вихрем пронеслись у него в голове. И шевалье тут же решил:

«В присутствии славной Виолетты я не могу скрестить шпаги с ее супругом… И не хочу, чтобы меня прикончили, как барана… Черт возьми! Я не сделаю такого подарка герцогу и Фаусте!.. Остается одно: уходить, пока герцог нас не застал».

Приняв решение об очередном отступлении, Пардальян бросил на Вальвера красноречивейший взгляд. Вальвер сразу сообразил, что следует быть как никогда начеку. Это страшно озадачило Одэ — ведь казалось, что все уже позади. Но деваться было некуда, и он, в свою очередь, предупредил Ландри Кокнара, пихнув его локтем в бок. А сам насторожился, глядя в оба и пытаясь понять, в чем дело.

И вскоре ему все стало ясно. Герцогиня Ангулемская — ибо это была она — мягко отстранилась от Пардальяна и сказала с наивной и трогательной радостью:

— А как будет счастлив герцог Ангулемский, когда вернется домой и увидит возлюбленного своего брата, шевалье де Пардальяна!

«Герцог Ангулемский! — мысленно возопил Вальвер. — Гром и молния, вот не везет — так не везет!..»

А Ландри Кокнар не думал ничего. Он просто ни о чем не знал. Но слуга почувствовал: что-то тут неладно! И физиономия у него вытянулась. Пардальян же вздохнул с облегчением, узнав, что герцога нет дома. Понимая, что тот может появиться в любую минуту, шевалье не стал терять времени даром и сказал:

— Герцогиня, вы, вероятно, поняли, что мы в критическом положении. За нами гонится свора разъяренных псов…

— Прекрасно поняла, — перебила его герцогиня. — И нет необходимости говорить вам, шевалье, что здесь вы в полной безопасности.

Эти искренние заверения не успокоили Пардальяна. Он думал лишь о том, что нужно любой ценой избежать встречи с герцогом и как можно скорее уносить отсюда ноги. И шевалье поспешил распрощаться, будто ничего не слышал, как и в тот раз, когда Виолетта заговорила о герцоге.

— Простите великодушно, что покидаю вас так же неожиданно, как и появился. Клянусь вам, Виолетта, что я не могу поступить по-другому, — с ласковой улыбкой произнес Пардальян.

Считая, что этим все сказано, он знаком велел Вальверу и Ландри следовать за собой и направился к выходу.

Но перед дверью стояла герцогиня. И она не собиралась уступать дорогу. Она видела, что шевалье очень смущен. Не зная, что прежние друзья поссорились, она очень обиделась. И стала кротко укорять Пардальяна жалобным голосом:

— Как же это, шевалье, я говорю вам о Карле, а вы молчите!.. Да поймите же, что дом, в который вы случайно попали, принадлежит самому верному, самому преданному из ваших друзей. Он будет здесь с минуты на минуту и грудью встанет на вашу защиту!.. Ведь вы рискуете попасть в руки преследователей, которые, верно, все еще разыскивают вас!.. Как же это, шевалье, как же это?..

Из всего, что она сказала, Пардальян усвоил только одно: герцог вот-вот появится в доме.

— Это так сразу не объяснишь! — воскликнул шевалье.

И, вкладывая в свои слова всю силу убеждения, он взмолился:

— Ради Бога, пропустите нас, Виолетта!.. Может быть, еще не поздно!..

Но женщина прекрасно знала, что он никогда не позволит себе поднять на нее руку. И не сдвинулась с места. Встряхнув головкой в золотом ореоле дивных волос, она устремила на Пардальяна лучистый взгляд и тихо сказала прерывающимся от волнения голосом:

— Знаете, я начинаю подозревать, что вы стремитесь уйти, потому что дом этот принадлежит моему супругу… а вы хотите избежать встречи с ним, не так ли?

Отчаявшийся Пардальян бессильно опустил руки. Ему осталось только горько упрекнуть ее: