Владимир Малик - Чёрный всадник

Арсен вихрем налетел на Яненченко и схватился с ним. Полковник был силён и ловок. Его тёмное, как бронза, лицо злобно оскалилось: он, видимо, подумал, что сможет легко выбить молодого противника из седла. Но с первых же ударов почувствовал, что перед ним не юнец, а опытный и бывалый казак. Поэтому, нанося Арсену удар саблей, он левой рукой выхватил из-за пояса пистолет и направил казаку прямо в грудь.

Прогремел выстрел.

Но Арсен на мгновение раньше резко склонился в сторону, к левому стремени, и тоже выхватил пистолет.

Яненченко не ожидал такого поворота событий. Он был уверен, что противник его падает, и не успел увернуться от выстрела Звенигоры, стрелявшего почти в упор — их лошади едва не столкнулись. На кожухе полковника у самого сердца зачернела дыра, однако он даже не покачнулся.

— На нем панцирь! — крикнул Гурко. — Бей саблей!

Арсен взмахнул саблей. И если бы полковник не рванул поводья и не кинулся наутёк, если бы между ним и Арсеном не вклинились его телохранители, неизвестно ещё, чем бы закончился для Яненченко этот поединок.

Ему наперерез ринулись Роман со Спыхальским и десяток молодых казаков. Поняв, что он попадает в западню, полковник отпустил поводья и что было силы огрел коня саблей по крупу. Дюжий рысак прижал уши и вихрем помчался в поле, спасая своего хозяина от верной смерти.

— Хватай его! Ах он пся крев! — взревел Спыхальский, видя, что полковник уходит.

Однако ни у Спыхальского, ни у Романа, ни у Гурко лошади не отличались резвостью, и Яненченко быстро оторвался от них. Только Арсен не отставал. Как чёрная молния, мчался он следом за полковником по заснеженному белому полю.

Яненченко оглянулся, и на его бронзовом, загорелом лице промелькнул страх: казак вот-вот догонит… А там…

— На помощь! — закричал он испуганно.

К нему на выручку бросился с несколькими десятками воинов мурза Кучук.

Арсен на всем скаку врезался в лаву ордынцев. От его внезапного натиска первый ряд дрогнул, подался назад. Несколько всадников упали на землю. У остальных сразу пропал боевой задор…

К казаку немыслимо было подступиться, его сабля, как смерч, неистовствовала над вражьими головами, а сильный, распалённый боем конь грудью теснил низкорослых косматых татарских коней.

Когда подоспели друзья, Арсен с новой силой, с новой удалью накинулся на ненавистных захватчиков. Упало ещё несколько врагов, а те, что уцелели, с воплями кинулись врассыпную.

— Кара-джигит! Чёрный всадник! — кричали одни.

— О аллах, это сам шайтан! — вопили другие.

— Куда? Назад! — пытался остановить их мурза Кучук.

Его никто не слушал. Повсюду воины разворачивали лошадей. Брошенные кем-то два слова — «чёрный всадник» — мгновенно, как огонь, опалили смертельным страхом сердца суеверных ордынцев. В их представлении «чёрный всадник» был наделён волшебной неуязвимостью, сверхъестественной силой, и встреча с ним не предвещала ничего, кроме смерти…

— Кидайте на него аркан! — орал Кучук.

Но голос мурзы тонул в криках, бряцании оружия и топоте копыт. Его оттеснили, увлекли за собой перепуганные одноплеменники. Он уже ничего не мог поделать. Да и кто остановит пришедших в ужас людей, которые бегут с поля боя? Кроме того, сам мурза не видел в этом походе, к которому его принудили Кара-Мустафа и хан Мюрад-Гирей, никакой выгоды для себя. Чем заплатит ему гетман Юрий Хмельницкий, если у него казна пуста, а подданных — горстка? Так за что же его люди должны расставаться с жизнью?

Орда бежала на Оржицу, а оттуда полями — на Яблонево. Крымские салтаны [13], которые были вместе с Юрием Хмельницким, не ожидая, пока подойдут казачьи полки, сняли осаду крепости и начали поспешно отступать к Днепру. Только глубокие снега помешали лубенцам и миргородцам преградить им путь и разгромить наголову.

За Оржицей, отделившись от казаков, что преследовали татар, Арсен с друзьями повернул к Дубовой Балке. Ехали быстро, хотя каждый понимал: надежды на то, что хутор остался целым, почти нет.

Перед ними расстилалась безбрежная мёртвая белая равнина. Большое красное солнце медленно опускалось за далёкий горизонт, и на искристом снегу впереди всадников колебались длинные тёмные тени.