Александр Дюма - Мадам Лафарг

Не кто иной, как один из Риббингов, взбунтовался в 1520 году против короля Христиана II [32]. В ответ злой тиран приказал обезглавить двух сыновей Риббинга – двенадцати и трех лет.

Палач отрубил голову старшему и подошел к младшему, чтобы отрубить голову и ему, но услышал тоненький голосок малыша:

– Пожалуйста, не пачкай мне воротник, как ты испачкал его братцу Акселю, меня мама заругает.

Палач сам был отцом, у него тоже было двое сыновей примерно того же возраста, в ужасе он бросил на землю окровавленный меч и пустился бежать.

Христиан послал ему вдогонку солдат, и солдаты убили ослушника.

Мария Каппель пишет в своих воспоминаниях:

«Моя бабушка была дочерью англичанина, полковника Комптона. Ей исполнилось девять лет, и она еще носила по отцу траур, когда Господь Бог лишил ее и матери» [33].

Эта генеалогия вымышленная, здесь нет ни слова правды. Мария Каппель начала писать свои воспоминания в тюрьме города Тюля после того, как суд приговорил ее к пожизненному заключению, – из соображений высшего порядка она скрывает свое высокое происхождение [34].

На самом деле, она происходила из королевского рода.

Мадам де Жанлис, благодаря тому, что ее муж, маркиз Сийери де Жанлис, был любимцем Филиппа, герцога Орлеанского, стала фрейлиной его жены, герцогини Орлеанской, а впоследствии – воспитательницей его детей. Она была молода, хороша собой, кокетлива, и герцог Орлеанский, тогда еще не назвавший себя революционным именем Эгалите (Равенство), которое история сохранит за ним навсегда, превратив в клеймо, влюбился в нее и сделал своей любовницей. Ожидая от мадам де Жанлис ребенка, он отправил ее в Англию, где она родила дочь и назвала ее Эрминой.

После путешествия, скрывшего ее беременность, мадам де Жанлис вновь вернулась во Францию и заняла свое место фрейлины в доме его королевского высочества, оставив дочку на попечение английской семьи, однако с той поры вынашивала намерение не только вернуть Эрмину на родину, но и растить на глазах ее у себя и герцога Орлеанского.

Это намерение она успешно осуществила. Когда дочери герцога Орлеанского и сестре будущего короля Луи-Филиппа, Аделаиде, исполнилось семь лет, герцог предложил жене привезти из Англии маленькую девочку, чтобы облегчить дочери изучение английского языка – без малейшего труда и огорчений она освоит чужой язык, играя с подружкой. Для герцогини Орлеанской воля мужа была священна, и она с радостью приняла его предложение, не подозревая о сговоре между мужем и любовницей. Г-жа де Жанлис отправилась в Англию на поиски маленькой учительницы, нашла ее без труда и привезла во Францию. Эрмину поселили в королевском дворце и стали воспитывать наравне с детьми принца. Возможно, из-за того, что Эрмина была незаконнорожденной, герцог любил ее больше своих законных детей. Эрмине исполнилось тринадцать или четырнадцать лет, когда разразилась революция. Филипп Эгалите был арестован, герцог Шартрский, увенчанный лаврами недавней победы при Вальми и Жемап, эмигрировал вместе с Дюмурье, и нетрудно представить, что претерпели, убегая за границу, дети Филиппа – мадам Аделаида, граф де Божоле и герцог де Монпансье.

Маленькую Эрмину, к которой, вполне возможно, остальные дети относились с понятной ревностью, оставили во Франции; кров и убежище предоставила ей г-жа де Баланс, старшая дочь г-жи де Жанлис, иными словами, ее сводная сестра.

Любопытная история связана и с тем, как мадемуазель Пульхерия де Жанлис стала мадам де Баланс. Мы расскажем читателю бережно хранимое семейное предание.

Луи-Филипп Орлеанский, отец Филиппа Эгалите, больше всего любил жить в своем замке в Вилье-Котре, особенно после того, как овдовел. Его первая жена, Луиза Генриетта де Бурбон-Конти, шокировала своими любовными похождениями даже двор Людовика ХV [35]. 24 апреля 1775 года. Луи-Филипп Орлеанский женился вторым браком на Шарлотте Жанне Беро де Ла Э де Риу, маркизе де Монтессон – ей пришла в голову удивительная и необыкновенная мысль стать женой господина герцога только после оформления законного брака. Все так и свершилось, как она того пожелала.

Мадам де Монтессон отличалась необычайной красотой. Нужно ли говорить, что условие, которое она поставила герцогу, свидетельствует и о столь же необычайном благоразумии?

Но как бы она ни была благоразумна, она не могла помешать молодым людям влюбляться в нее. Генерал де Баланс – тогда он был еще только полковником – имел несчастье пасть жертвой ее красоты. Будучи главным конюшим герцога, он имел возможность видеть мадам де Монтессон в любой час дня. И вот однажды, увидев ее более прекрасной, чем когда бы то ни было, он не смог противиться своей страсти и со словами: «Я люблю вас» упал на колени. Герцог Орлеанский вошел как раз в этот миг и, ошеломленный, застыл на пороге. Однако маркиза де Монтессон была поистине великосветской дамой, смутить ее было нелегко. У нее не возникло сомнений, что герцог видел , но она тут же поняла, что слышать он ничего не мог. И она с улыбкой обернулась к мужу.